— А ты, мой сын, спокойно выслушивал обвинения против твоего отца и того предприятия, которое создало его состояние, — его состояние и ваше, — выслушивал их от какой-то дерзкой приказчицы в его магазине!..
— Отец, я выслушивал это все потому, что люблю эту девушку, — отвечал Питер. — Подождите, пожалуйста, дайте мне объяснить вам. Я полюбил ее, встретившись на «Монархе». Потом произошло что-то, и я потерял ее из вида. Я нашел ее в «Руках». Я хотел говорить ей о своей любви, но вместо этого она заставила меня выслушать ее. Она стала говорить неприятные вещи относительно магазина, ее слова резали, точно ножом. Не подумайте, что я обвиняю вас, если «Руки» представляют собою лавочку для выжимания пота. Вы доверяете Крофту, а он злоупотребил вашим доверием…
Старший Питер смотрел на него в изумлении.
—Дочь моя выходит за маркиза, а сын… сын собирается жениться на продавщице из моего магазина, — проговорил он плаксивым тоном
— Не думайте, что она низкого происхождения. Она англичанка, прекрасна, способна и благородна. Она спасла сегодня женщину в «Руках» от смертельных ожогов… Она рождена быть принцессой.
— Довольно, не говори больше об этом сейчас, мой сын; — неожиданно сменил Питер-старший повелительный тон в просьбу. — Ты нанес мне удар… несколько ударов. Я… я сегодня плохо себя чувствую… Мне очень плохо…
Его вид подтверждал его слова. За последние несколько минут, когда краска гнева сошла с его лица, оно стало еще более болезненным и желтоватым, чем обычно.
— Извините, отец. Я совсем не хотел огорчить вас. Не позвонить ли? Не хотите ли вы чего-нибудь?
— Только остаться одному, — ответил старик. — Я полежу здесь на диване. Если мне не станет лучше, я пойду в спальню, может быть, завешу там окна и пересплю эту головную боль. Не помню уже, когда мне было так плохо. Но не говори ничего матери.
Питер ушел и сел завтракать с матерью. Старый Питер велел подать себе стакан горячего молока и передал, что каттар его сегодня в худшем состоянии, чем обычно, и потому он полежит. Это бывало довольно часто, и потому жена его не проявила особенного беспокойства. Она была даже рада остаться наедине с сыном. Отпустив слуг, они повели беседу о мисс Чайльд, при чем Питер рассказал о происшедшем утром в «Руках». Сообщил он и о случайно обнаруженном посещении магазина отцом.
— Это и естественно, что он интересуется «Руками», — заметила мистрисс Рольс. — Я часто удивлялась…
Питер так был переполнен своими радостными переживаниями — сочувствием матери его любви, проектами будущего, что забыл неприятное ощущение, охватившее его при распоряжении отца о молоке. Как будто чей-то голос прошептал: «Это только уловка». А его просьба не беспокоить его днем не означает ли, что у него имеются специальные причины желать получить в свое распоряжение несколько часов.