Даже если Питер действительно и искренне хотел жениться на ней (а это казалось невероятным), а его сестра неправильно судила о нем (что тоже почти невероятно), то Эна Рольс и ее отец постараются помешать этому счастью. Было бы противно навязывать себя семье выскочек, презирающей ее и дающей ей чувствовать, что ее не хотят.
Девушку неожиданно поразила мысль, как это она не подумала в ту минуту, когда Питер повернул свою спину, что единственная вещь, какую следовало бы ей сделать, если она уважает себя, это — отказаться от места в «Руках». Будет корректно и благородно исчезнуть, как она исчезла раньше, так, что Питер, когда он снова придет (а он, конечно, придет), узнает, что она совсем ушла.
Эта мысль явилась таким мрачным контрастом прогнанным светлым мечтам, что Вин готова была разрыдаться.
— Смейся, смейся, хотя бы смех твой звучал, как смех гиены! — внушала она себе между половиной четвертого и четырьмя, когда другие девушки думали о веселом времяпрепровождении по окончании работы.
Вин завидовала им. Ей захотелось, чтобы ее могло удовлетворить то, что радовало их. Нет, она этого не хочет! Лучше неудовлетворенность. Она даст ей силу прожить предстоящие годы, которые иначе будут слишком мрачными… Погруженная в эти мысли, она вдруг услышала, что ее вызывают в кабинет мистера Крофта.
До сих пор мисс Чайльд еще ни разу не вызывали в кабинет великого м-ра Крофта, но она знала, где он находится. Она подошла к двери, убеждая себя, что совсем не волнуется. В самом деле, чего ей волноваться, — ведь все равно она намеревалась по собственной инициативе покинуть «Руки».
Чтобы попасть в «святая святых», надо было пройти через комнату, где сидели машинистки и молодой человек с восковым лицом, собирающиеся уже идти домой. Оставалось совсем немного времени до закрытия магазина. Бледнолицый юноша, секретарь м-ра Крофта, подошел к двери в кабинет, открыл ее, сказал что-то, вернулся и объявил, что мисс Чайльд может войти. Он держал дверь открытой для нее, что могло свидетельствовать об особом почтении, или о сочувствии человеку, подлежащему казни. Затем дверь закрылась за девушкой, и она очутилась в чрезвычайно безобразной комнате перед маленьким высохшим человеком, сидевшим за письменным столом м-ра Крофта. Но это был не мистер Крофт. То был сам Питер Рольс-старший.
Вин сразу узнала его и не могла сообразить, для чего он позвал ее. К счастью, он не оставил ее долго в неизвестности.
— Вы мисс Чайльд? — кратко осведомился он, глядя на нее пристальным взглядом, который со стороны молодого был бы оскорбителен.