И, однако, этот огромный, приковывающий к себе взоры, жест не был последним. Проходило три секунды, и затем, сверкая, снова появлялись пальцы, руки, запястья, кисти. И на каждом из пяти пальцев, включая мизинец, сверкало большое кольцо, отличающееся от других цветом и рисунком. Каждое кольцо было украшено буквами из драгоценных камней, и когда руки достигали зенита, цвет колец дважды изменялся. Невозможно было отвести глаз от этого зрелища, пока торжественные движения не заканчивались. Казалось, что над Нью-Йорком господствуют руки Питера Рольса.
Руки Питера Рольса!
Они завладели воображением Винифред Чайльд. Во сне и наяву она видела сверканье их колец. В первый же вечер ее пребывания в Нью-Йорке м-р Левенфельд рассказал ей историю этих рук.
Это были руки Питера-старшего. Его коммерческий гений распростер их вдоль по небу для привлечения публики к своему новому большому универсальному магазину на шестой Авеню. Подобно тому, как в начале появления рекламы видны были только кончики пальцев, так и Питер Рольс старший начал с крошечного мерцания, идя сперва ощупью, в предвидении будущего успеха.
Всякий человек в Соединенных Штатах слышал о Питере Рольсе, благодаря многочисленным объявлениям и рекламам в газетах и журналах. Уже в течение многих лет он считался одним из крупнейших рекламистов в Америке. М-р Левенфельд не мог понять, как мисс Чайльд не слышала о руках Питера Рольса, даже находясь на самом отдаленном островке, вроде Англии. В Нью-Йорке вошло в обычай говорить для обозначения того, что вы намерены сделать покупки в магазине Питера Рольса — «я иду к Рукам», «я куплю это у «Рук». И Питер Рольс широко использовал эти обиходные выражения в своих рекламах.
Каждая его реклама имела одинаковую форму: четырехугольное пространство, окруженное густой черной или цветной каймой, поддерживаемое парой рук с кольцами — миниатюрное факсимиле его знаменитой небесной рекламы. И несколько тысяч продавцов в его огромном магазине в просторечии именовались «руками Питера Рольса».
По-видимому, ничто, относящееся к Питеру Рольсу-старшему и его семье, не составляло тайны для мистера Левенфельда и мисс Сикер, хотя они заявляли, что лично не знакомы с великим человеком. Вероятно, если бы Вин спросила их об этом, они могли бы рассказать, сколько горничных у мистрисс Рольс и сколько ящиков шампанского заказывает на год ее супруг. Но подобные вопросы были излишни. Фигура выбившегося в люди своим трудом миллионера пленяла ум недавно только натурализовавшегося австрийца.