— А если это не удается сделать? — привел аргумент в пользу своей точки зрения Генка.
— Тогда плохо, — согласился Пашка, — но я как-то везде привык быть самим собой.
— Драться придется или «белой вороной» стать, — заметил Генка.
— Ну если надо драться, что ж — буду драться, а так — не получается у меня маски носить, под крутого косить или еще что в этом духе, — развел руками Пашка, — сейчас вроде все нормально, а дальше посмотрю как будет. В конце концов у меня есть друзья — они поддержат.
— А вот мой отец, когда выпьет, говорит, что дружба это только до двадцати лет, пока семья не появиться. Потом самая крепкая дружба рушиться, вернее ее заменяет семья. Говорит, дружи пока есть время, потом остаются только хорошие знакомые и сослуживцы, — Генка сошел с тропинки и пошел по зеленой траве, хоть он здесь и часто проходил, но следов никогда не оставалось, даже небольших примятостей на следующий день он, как ни старался отыскать их глазами — не находил, пройдя пару шагов он продолжил, — вот они с друзьями встречаются каждый год, ну и что? Это у них называется дружбой — раз в год встретиться и напиться?
— Слышь, Генка, — Пашка поравнялся с ним и заглянул в лицо, — а у тебя вообще когда-нибудь друзья были?
— Были, — пожал плечами Генка, — давно только, — он немного помолчал. Генка считал, что пустота давно съела внутри него все воспоминания, а уж эти и подавно, но сейчас пелена словно растворилась, исчезла и замелькали картинки из детства. Когда это было? Два, а может три года назад, вроде бы недавно, нет, не недавно, а очень давно, так давно, что это время ушло навсегда, редко приходя в снах и напоминая в них о времени, когда пустоты еще не существовало.
— А сейчас? — не унимался Пашка, но задав вопрос немного тише, чем следовало, как будто понимал, что Генке на это нечего ответить.
— Есть и сейчас, — соврал Генка, — Сашка вон, почти каждый день заходит, — Генка умолчал только об одном: приходя к нему Сашка сразу садится за компьютер, купить ему свой его родители не могли, и поэтому он часто вечерами, когда делать было совсем нечего заходил к Генке и сидел весь вечер за играми.
— Понятно, — кивнул Пашка, но Генка почему-то решил, что он ему не поверил.
Они свернули с тропинки и пошли по невысокой траве. Генке показалось, что тут он не ходил уже целую вечность. Вроде все знакомое, вот мягкие, сочные стебли травы податливо гнуться под сапогами, вот темная гладь воды равнодушно отражает серое небо и противоположный берег, но холодное ощущение что ты один в целом мире пропало. Генка почувствовал не то чтобы отсутствие пустоты, а ее отступление, когда трусливый противник быстро сворачивает свои позиции, стараясь не показать своего страха. В окружающем мире словно прибавилось красок, как если в цветном телевизоре сначала совсем убрали цвета, а потом стали их потихоньку добавлять. Генка, а за ним Пашка спустились к самой воде.