С другой стороны, будем откровенны. Не мы разрушили мировую экономику и довели мир до непрекращающегося финансового кризиса (и много ли смысла в долгосрочном планировании, когда молодежная безработица в твоем регионе подпирает отметку в пятьдесят процентов, фирмы закрываются быстрее, чем регистрируются, а пенсии ты все равно никогда не дождешься — ведь всем ясно, что, если пенсионные отчисления сегодня идут на оплату пенсий сегодня, на завтра ничего не останется). Не мы уничтожили идею демократии и отдали власть транснациональным корпорациям. Привели планету на грань экологического коллапса? Не мы. Поэтому, как я говорила, мое поколение не так уж плохо — по крайней мере, не хуже и не лучше остальных. Зато явно приспособленнее: у того, кто вырос в настолько турбулентном мире, просто нет выбора, кроме как справиться со всем.
Но одна слабость у нас есть. Мы — digital natives. Первые, кто не помнит жизнь без интернета, кто с самого начала раскладывал «Косынку» на компьютере, а не на картах, кто зарегистрировался во «Вконтакте» еще до того, как обзавелся достаточным количеством мозгов для общения в соцсетях. И мы дадим сто очков вперед предыдущим поколениям, когда дело касается компьютеров… современных компьютеров. Потому что мы привыкли к юзабилити и интуитивному интерфейсу. Уберите их, и что останется? Дайте нам вместо привычной iOS технологии прошлого — что мы сможем сделать? Я даже на пейджер у Леонор смотрела с интересом археолога, нашедшего непонятную диковинку, что уж говорить о чем-то более древнем.
При взгляде на полутораметровую тумбу с пожелтевшей от времени пластиковой обшивкой на ум приходили слова вроде «перфолента» и «дырки».
Никаких шансов пройти это испытание.
— У него нет ни мышки, ни тачскрина, — удивленно протянула Райли. — Как можно пользоваться компьютером без них?
— Не уверена, что это уже компьютер, — я с трудом поднялась на ноги и огляделась. — По-моему, в том веке они еще назывались ЭВМ, электронные вычислительные машины.
После телепорта мы оказались в комнате с уже упомянутым выше компьютером-башней и зеркальной стеной. Еще было две двери: та, через которую мы вошли, и вторая, с мигавшей красным надписью «аварийный выход» над ней. Осторожно, помня о предыдущих сюрпризах, я открыла ее и увидела лестницу. Тридцать ступенек — и я вышла в холл библиотеки, справа от меня за стойкой улыбался скелет с медицинского факультета. Значит, все это время мы были здесь?
— Я уже говорила, что ненавижу этот университет? — я спустилась обратно к одногруппникам. — Я была не права. Вот теперь я его ненавижу.