А малыш вдруг поднял на отца глаза и спокойно сказал:
— Мэгги пахнет мамой…
И тут на Люсьена словно что-то накатило. Он разрыдался. Потому что Антуан безошибочно попал в точку. Вот почему у Люсьена подкосились ноги, он ощутил тревогу, слабость… Духи Мэгги. Духи Элизы. Он забыл этот аромат. А Антуан вспомнил. Хотя ему еще и трех лет не было, когда…
— Папа, пожалуйста, не плачь…
Мэгги ничего не сказала. Просто стала гладить обоих по волосам. Очень нежно. Пока они не перестали плакать.
Белло стало стыдно за свою ревность, он чувствовал себя настоящим козлом.
Он попытался исправить положение:
— Если кто-нибудь желает прямо сейчас прочесть предсмертное письмо Ги Моке[26]… Так мы сделаем круг и больше к этому возвращаться не будем.
Все уже привыкли к своеобразному юмору Белло, однако новичков он мог озадачить. Но Люсьен оценил его способ разрядить ситуацию…
— Извини, Мэгги. Это все твои духи. Я просто впал в ступор… Мне правда жаль… Слушай, Белло, я бы сейчас выпил. У тебя есть что-нибудь покрепче?
Белло отправился за бутылкой местной водки. Ну, той, что с жабой внутри.
— Вот что у меня есть! Она тебя не оставит равнодушным, мой Лулу!
Вот уж, что правда, то правда. Если не принимать во внимание небольшой риск, связанный с неприятными для печени и мозга последствиями, то водка была не из тех, что могут оставить равнодушным…
Позже Антуан, все еще находясь под впечатлением от первого в жизни концерта, спросил у отца, сможет ли тот когда-нибудь купить ему гитару…
— Эта музыка мучает, правда, папа?
— Да… мучает до смерти…
Но в тот вечер Люсьена сразила не только музыка…
— У меня в команде крестников еще есть местечко. Хочешь его занять?
Белло изумил Антуана, потому что говорил совершенно серьезно. И мальчик вдруг оробел. Он обернулся к Кларе, Юсуфу, Джамалу, Мэгги и Люсьену, но те тоже были серьезны.
Он сделал глубокий вдох. Подождал несколько секунд. Как в кино. Для неопределенности. Потом кивнул и прошептал:
— Да, очень…
Белло пожал ему руку, как главе государства. А потом, еще больше взъерошив и без того растрепанные волосы Антуана, заорал во всю глотку:
— Наш первый белый сокрестник! Это надо спрыснуть!
Открывайте кока-колу, крестники!
А мы с Люсьеном прикончим жабью водку… Ты идешь, Мэгги?
Моя принцесса…
Люсьен и Белло разговаривали наедине, в сторонке…
— Слушай, позволю себе… я думаю, поскольку ты крестный, тебе надо бы назвать ее Феей…
— Феей?
— Ну да… Она же теперь крестная? Как в «Золушке». Помнишь, у Золушки крестной была Фея.
— А ты не дурак, Лулу…