– Вы очнулись? – английский в исполнении хирурга звучал немного странно, с каким-то тягучим акцентом. – Это хорошо. Сейчас вас переведут в палату и вы попробуете заснуть. Не хочется вливать в вас много обезболивающих, но, если боль станет сильной, скажите медсестре, она даст вам анальгетик.
Вуд хотел спросить, что с ним, но его уже переложили с операционного стола на каталку и повезли по длинному коридору. Он показался Вуду бесконечным, возможно, потому, что видел он только белый потолок с одинаковыми лампами дневного света.
Палата, в которую его привезли, была такой же безликой и стерильной, как и потолок в коридоре. Он посмотрел в окно, но серая хмарь за ним ни о чем ему не говорила. Что это? Утро, день или вечер? Или, может быть, здесь такая ночь? И какое сейчас время года? Из-за бесконечных мотаний по белу свету он не мог дать на этот вопрос четкого ответа.
Койка, отрегулированная под него по высоте и длине, оказалась довольно удобной, и Вуд попробовал заснуть, как ему и рекомендовал врач. Но боль, волнами набегавшая на него, не дала ему даже смежить веки.
Он постарался отвлечься, думая о том, что было накануне. Гонки, гонки, и опять гонки. Он почти всегда приходил первым. Если только не узнавал, что есть гонщики, для которых победа важнее. В Австралии он дал обогнать себя парню, для которого денежный приз был гарантией поступления в университет, а в штате Колорадо гонщику, которому он был нужен, чтоб выкупить у банка отцовское ранчо.
Недоумевающие отчим с матерью просили его прекратить опасные приключения, но он их не слушал. Захватывающий во время гонок адреналин хотя бы отчасти заглушал чувство вины, терзавшее его днем и ночью. Вот и сейчас он был рад боли, мучавшей его. Физическая боль была предпочтительнее боли душевной, изводившей его вот уже год.
Но все-таки, где же он? В палате было пусто, и он разочарованно вздохнул. Тут же рядом раздался сочувственный женский голос:
– Вам плохо? Поставить обезболивающий укол?
Вуд осторожно перевел глаза вправо. На стуле рядом с койкой стоял стул, на нем сидела немолодая медсестра с добрым лицом. На ней был белоснежный халат, который слепил ему глаза. Прикрыв веки, он спросил:
– Где я?
– В госпитале святого Стефана, Стокгольм. Я фру Юхансон.
Стокгольм? Интересно, а что он делал в Стокгольме? Разве здесь были гонки?
Очевидно, он произнес свои мысли вслух, потому что фру Юхансон ответила:
– Не знаю, есть сейчас в Швеции гонки или нет, но вы в них не участвовали. Вас привезли с места массовой аварии. Там столкнулись несколько автомобилей. Сегодня гололед.