Заколов хорошо владел английским и обратился к Мартину:
— Привет, Антонио! Прекрасно выглядишь. Ты видел Ларису? Она хотела поговорить со мной.
Звездный киногерой изобразил на лице легкое презрение, пожал плечами и картинно представил Заколова:
— Внимание, сеньоры! Вот ее бойфренд!
На громкий возглас повернулся режиссер, сидевший неподалеку в раскладном кресле. Он был зол.
— Мы все хотим знать, где сеньора Трушина, — проворчал Хуан Гонсалес, рассматривая парня.
— А вы не знаете? Лариса должна быть с вами. — Заколов обвел непонимающим взглядом притихшую публику.
— С нами ее нет. А у вас я вижу ее бейдж, и ее очки. Что скажете?
Тихону было неудобно признаться, что средства маскировки ему понадобились, чтобы повлиять на водителя «Нивы».
— Меня не было в пансионате утром. Я вернулся сюда по ее просьбе. Где Лариса?
— Не знаем! — рявкнул режиссер. — Трушина второй раз срывает съемки. Это возмутительно! Мы разорвем с ней контракт.
— Погодите, сначала надо разобраться. — Тихон сделал успокаивающий жест и обвел собравшихся вопросительным взглядом. — Кто из вас последним видел сегодня Трушину?
Иностранцы переглянулись. Шепоток пролетел как дуновение ветра. Кто-то сказал, что Лариса поздно пришла на завтрак. Другой заметил, что она всегда сама по себе. Оператор вспомнил, что Ларисе объявили, к какой сцене готовиться — и она исчезла. Мартин прошипел в пол голоса, что с испанской актрисой не было бы никаких проблем.
Общее недовольство подытожил режиссер:
— Ох, эти русские! Что у них в голове?
— Лариса скоро появится. Я найду ее, — пообещал Тихон.
— Это в последний раз, — предупредил Хуан Гонсалес. — Я жду от нее объяснений до вечера.
Как и в предыдущие дни испанский звукооператор принес на ужин двухкассетный магнитофон, поставил его на буфетный прилавок и включил музыку. На этот раз поднять настроение должна была английская рок-группа. Но если накануне оживленный шум голосов, собравшихся за ужином, зачастую перекрывал музыкальный фон, то теперь лишь стук ножей и вилок вклинивался в гитарные аккорды.
Изменилась и обстановка. В первый день все сидели за общим длинным столом, оживленно переговаривались и подливали друг другу вино. Сейчас столики были разрозненны, за каждым умещались не более четырех человек, артисты общались полушепотом, а вино, не стесняясь, пил только седовласый актер Давид Коста, исполнявший роль царя Ээта. Режиссер знал, что с похмелья у Косты грозное лицо, суровый взгляд и зычный начальственный голос, что и требовалось по роли.
Место, отведенное для Ларисы Трушиной, пустовало. За ее столиком, уперев в подбородок сцепленные руки, сидел мрачный и сосредоточенный Заколов. Он с подозрением разглядывал собравшихся, стараясь разгадать тайну исчезновения подруги.