— Значит, я, как ты, должна наплевать на мнение людей?
Донован взглянул на нее.
— Это работает.
Лорелея тоже взглянула на него.
— Но не так хорошо, как ты думаешь.
— Что ты хочешь этим сказать?
— Я встречаюсь с тобой, это приведет в ужас всех, кто меня знает. Но совсем не потому, что я распутничаю, как ты бестактно выразился. Я бы спокойно могла трахаться с мальчиком по вызову, если бы захотела, и даже если все будут при этом качать головой и задавать вопросы, они спокойно это переживут. Это с моей стороны всего лишь дурной вкус, но не преступление. Проблема в тебе. Именно в тебе. Не в твоей семье или твоем финансовом положении. Ты сам проблема. Ты самодовольный человек. Если уж кто-то и думает, что занимает положение выше всех остальных, так это ты.
— Но именно ты выезжаешь на том, что твоя фамилия Лабланк.
— А твое имя — как чип, вживленный тебе в плечо. Ты вообразил, что на свои деньги никогда не сможешь купить себе положение в обществе и уважение некоторых людей, поэтому высмеиваешь их.
Донован сузил глаза. Лорелея, возможно, что-то замышляет. Внезапно ему вспомнились слова Джули о том, что «не склеить две половинки».
— Так вот что тебя беспокоит, да? Даже то, что ты одна из девочек Лабланк и все еще не можешь попасть в загородный клуб. В этом проблема? Если бы я хотел помочь тебе ее разрешить, ты не смогла бы там назвать меня своей добычей? Немного обидно, правда?
В его тоне прозвучал легкий, но ужасно обидный намек.
— Присоединяйся к нам, американцам двадцать первого века, Лорелея. Ты не какая-то аристократка с европейскими корнями.
— Но и ты не претендуй. Позволь напомнить, ты тоже начинал на деньги своего отца.
Донован крепко стиснул зубы.
— Я немало заработал сам. Создал себе репутацию. Чего нельзя сказать о тебе. Знаешь, ты права. Я понял, у меня еще много работы. Много того, ради чего стоит жить.
— Но у меня тоже есть планы. Я делала невозможное ради тебя, но все зря. Ты не тот человек, который мне нужен, но совсем не по тем причинам, о которых ты думаешь.
Лорелея повернулась к нему спиной с твердым намерением уйти до того, как вся эта сцена примет еще более уродливую форму, хотя ей казалось, что хуже уже некуда.
— А тебе хорошо известно, о чем я думаю теперь?
Донован произнес это, специально растягивая слова, холодным тоном. Лорелея узнала этот тон, хотя прошли годы. Он звучал как предупреждение, что Донован сейчас разгромит в пух и прах кого-нибудь. Но Лорелея особенно не беспокоилась.
— Я добилась успеха. Ты решил, что я элитарный сноб. Этакая принцесса, которая только и думает о том, что слишком хороша для тебя. Да, ты прав. Я слишком хороша для того, чтобы тратить время впустую с человеком, который презирает все, что связано со мной и мне дорого. Мне стыдно, что я придавала этому значение.