– Как ты думаешь, Миша, сколько может стоить должность начальника управления поселений в Министерстве юстиции? – как-то поинтересовался у меня Иван.
Я скептически посмотрел на него, а потом подумал: чем черт не шутит? Плох тот солдат, что не мечтает стать генералом.
– Думаю, около миллиона долларов придется за это кресло выложить.
– Да, многовато, – комендант почесал за ухом. – Но если мы станем разводить осетров, то через год-другой, может быть, и удастся скопить. Ты как думаешь, олигарх?
Я улыбнулся и пожал плечами: дескать, тебе решать.
Но Полеванов неожиданно сменил тему разговора и спросил меня:
– А ты не собираешься семью сюда перевезти? Только скажи, мы тебе за лето отдельный дом построим.
– Нет, Ваня. Спасибо. У меня был серьезный разговор с женой на эту тему. Она твердо сказала, что она не декабристка. Понимаешь, свою судьбу я выбрал сам. Причем сознательно. Это мой путь. Я не хочу, чтобы близкие и дорогие мне люди жертвовали собой ради меня. Да и о детях кто-то должен заботиться. А что им здесь, в лесотундре, делать?
– Что верно, то верно. У нас здесь не слишком-то с образованием гладко, – согласился комендант, а потом вдруг предложил: – А давай школу построим. Глядишь, жены к нашим ссыльным и потянутся. И им работа найдется. В учителя пойдут. У вас же жены образованные.
– Да и больницу не мешало бы открыть. А то среди новеньких много больных, – в свою очередь внес предложение я.
Полеванов обнял меня и похвалил:
– Как же мне с тобой повезло, Мишаня! Какой мне умный и щедрый олигарх попался. Что бы я без тебя делал!
Школу и больницу мы построили, и осетров тоже стали разводить. Через год Полеванов дорос до полковника и скопил денег на взятку. Однако должность начальника управления ему не дали, там был свой кандидат, из Санкт-Петербурга, зато заместителем назначили.
На прощание он написал ходатайство о моем условно-досрочном освобождении. В Красноярске не возражали, но Москва ответила категорически «нет».
– И чего они тебя так боятся на свободе? – высказался в сердцах полковник и зашвырнул далеко в сугроб окурок сигареты. – Вроде бы нормальный, вменяемый мужик. Дело свое знаешь, о людях заботишься. Ума не приложу.
– Потому, Ваня, и боятся, что я в отличие от них, как ты выразился, нормальный и вменяемый и в их дурдоме не участвую. Меня ведь не сломали. Я остался самим собой. Этого они мне никогда не простят.
– Но ничего, потерпи еще немного. Два года всего осталось. Ты с новым комендантом-то на рожон лишний раз не лезь. Даже если он к тебе будет несправедливо придираться, ты лучше стерпи. Сказывали мне, что есть у него на твой счет секретные инструкции, чтобы не дать тебе вернуться отсюда на «большую землю». Береги себя, Миша. Я буду хлопотать за тебя в Москве. Даст Бог, еще свидимся. Спасибо тебе за все, – сказал на прощание Полеванов, крепко пожал мне руку и быстро пошел к вертолету.