Но Леонидом Петровичем двигали совсем другие мотивы. Его не страшила смерть. Он столько раз встречал ее на своем веку, что просто устал бояться. Да и замаливать собственные грехи чужими деньгами в его представлении было как-то мелко, не по-мужски. Не сочеталось это с достоинством офицера, которое, пусть и в уродливом виде, но господин Неклюдов в себе сохранил. Божий суд над ним и так уже свершился. Он прожил неправедную жизнь, но и ответил за это сполна. Одного сына разорвала на куски бомба шахидки, а другой еще долго будет сидеть на зоне за жестокое убийство. Он всю жизнь стремился к материальному достатку и благополучию, всем жертвовал ради этого: собственной совестью, даже семьей. Воспитание детей переложил на жену. А ей тоже было не до них. Жила своей жизнью. Теперь у него миллиарды. Но даже оставить их некому.
Он представлял себе физиономию Сим Сима и его соратников, когда они узнают, что теперь на пути реализации их коварных планов им будет противостоять не группа бывших комсомольцев, которым дали порулить государственной собственностью, а сама церковь, и мрачные думы тут же отходили на второй план, а хмурое лицо освещала злорадная улыбка. Серьезная дилемма возникнет у этих господ!
С одной стороны – вот он, вожделенный холдинг Михаила Ланского, завоеванный в столь тяжких битвах, с такими моральными потерями, с утратой деловой репутации целой страны. Надо лишь довершить его разгром! Но как это теперь сделать, когда главным акционером стала Православная церковь? Эти господа ведь такие набожные с виду. По праздникам посещают храмы, чтобы все видели: христианские добродетели им не чужды.
Они явно будут растерянны.
Пусть хотя бы раз в жизни испытают они это чувство смятения. Не все в их руках, есть еще Божья воля!
С этими мыслями Леонид Петрович въехал в Иерусалим.
Он заблудился. Прежде он не раз бывал в Священном городе. Они ездили сюда на экскурсию всей семьей в свой первый приезд в Израиль. Вовка еще был на свободе, а Сережка – живой. И жена пыталась сохранить видимость семьи. Потом он неоднократно приезжал сюда по делам, но с водителем и в сопровождении охраны. А чтобы сам за рулем, такого еще не было.
Он как-то прежде не обращал внимания, какое здесь оживленное движение в будний день. Восточный колорит давал о себе знать. Нарочитая суета и шум, узкие, запруженные автомобилями улицы напоминали о том, что этот город – святой не только для иудеев и христиан, но и для мусульман.
Заплутав в лабиринте этого муравейника, Неклюдов неожиданно обнаружил, что вместо Яффских ворот Старого города, рядом с которыми по путеводителю располагалась Русская духовная миссия, он оказался перед Гефсиманскими воротами.