скрестив руки и наморщив лоб.
- Ты когда-нибудь слышал о том, что нужно стучать?
Сорен расслабил руки и оперся плечом о столбик кровати. Кингсли стиснул
челюсти.
- Я слышал слухи о хороших манерах. Но никогда не верил им.
Кинг вошел в комнату. Ничье подземелье в Круге не иллюстрировало концепцию
минимализма лучше, чем апартаменты Сорена. Оно вмещало в себя только кровать с
пологом на четырёх столбиках, запрятанную в алькове, Андреевский крест перед ней
по центру, и единственный сундук, наполненный различными орудиями пыток.
Садистская сторона Сорена была вроде легенды в Восьмом Круге и во всей
Преисподней. Ему не нужны были тысячи видов флоггеров и плетей-однохвосток,
десятки тростей и кожаных ремней и игрушек. Такую работу, как избиение
сабмиссива,
Сорен
мог
проделывать
словом,
взглядом,
своей
острой
проницательностью, своим спокойствием, холодным превосходством, которое ставило
на колени даже сильнейших, заставляя тех дрожать у его ног. Он запугивал их
красотой своей внешности сначала, а уж потом, зверем, которым было его сердце.
- Я принес тебе подарок.
Кингсли протянул туфли, держа их за ремешки. Сорен поднял бровь.
- Не совсем мой размер, не находишь?
- Твоей зверушки. - Кингсли уронил их на кровать. - Как тебе известно. Ты
должен был проходить мимо них, когда уходил из бара.
- Я оставил их там, чтобы она могла их найти, когда вернется за ними.
Кингсли издал грустный смешок.
11
Принц. Тиффани Райз.
- Разве не я подслушал, как ты говоришь ей, что если она имеет, хоть каплю
милосердия в своем темном сердце, то пойдет, а не побежит к своему Уесли?
Сорен ничего не ответил. Он просто смотрел на Кингсли своими стальными
глазами. Кинг подавил желание улыбнуться. Злорадство – такое неприличное чувство.
Он держал его в себе так долго, как только мог. Затем, повернувшись на каблуках,
буквально вылетел из комнаты, цитируя старую поэму, оставив Сорена в его
владениях, только в компании туфель Норы на кровати.
«Стояли принцы, короли,
Бойцы: все бледные, в печали;
"В плену Прекрасной Дамы ты! –
Они кричали. »
(*отрывок из баллады «Безжалостная красавица» Джона Китса)
Кингсли вернулся к себе в апартаменты и расхаживал в ожидании. Его кровать
была установлена в самом центре, в отличии комнаты священника. Для Сорена боль и
была сексом. Он, возможно, мог быть таким, каким требовала церковь, хранящим
целибат священником, если бы не было Норы, его Элеонор, которая нуждалась в