Кубань. Декабрь 1917 года.
Вот я и вернулся домой, что характерно, живым и почти здоровым. Это ли не счастье? Живи в радость и надейся на лучшее. Однако долго бить баклуши и вылеживать бока мне не дали, и уже через неделю каждый день начинался с хозяйственных забот. Только встал, и за работу, вникать в дела и помогать отцу, то в одно место надо съездить и что-то проверить, то в другое. Честно говоря, отвык от этого, да и раньше не любил такие заботы. Но теперь подобное времяпрепровождение почитал за отдых, и так летели дни за днями. Пока светло труд, а ночью гулянки с девками молодыми и вдовушками, коих после войны в станице немало осталось.
В общем, жил и радовался, до той поры, пока отец с Авдеем не решили, что хватит, отдохнул молодой подъесаул, и вызвали меня на разговор.
- Костя, - первым заговорил дядька, - завтра через Тихорецкую эшелон с твоим полком проходить будет. Так что поезжай, и с офицерами пообщайся. Надр узнать, каков настрой среди казаков и на чью сторону они встанут, когда большевики начнут в свои руки власть брать.
- Хорошо. Но я не один поеду. С собой десяток казаков из однополчан возьму.
- Добро. Так и сделай. Тем более на станции сейчас остатки двух полков расквартированы, а ты ведь, наверное, при форме и погонах поедешь.
- Конечно.
- Будьте осторожны и, если какая заваруха начнется, отходите на станицу.
- Кто же меня тронет, когда на станции родной полк? - я беспечно усмехнулся.
- И все же, будь настороже.
- Понял. Буду остерегаться...
Утром следующего дня я и десяток казаков, из тех, кто ранее служил в 1-ом Кавказском полку, в основном урядники на добрых строевых конях, по форме и при оружии, въехали на станцию Тихорецкая. Прошел месяц, с тех пор, как из этого места я отправился домой, и обстановка на станции ухудшилась еще больше. Разумеется, на наш взгляд, казачий. Слово местной власти, которая при Временном Правительстве была, ничего уже не значило, поскольку теперь все решали какие-то Солдатские Комитеты и военно-революционные трибуналы. Казаков не видать, а проживающие на станции люди чересчур напряжены и на улицу старались без нужды не выходить. Число солдат возросло в несколько раз, они стали еще более нахальны, агрессивны и развязны, и смогли либо запугать местных жителей, либо привлечь их на свою сторону. И пусть в Тихорецкой не полнокровные подразделения, а всего лишь остатки Бакинского и Кубинского пехотных полков из 39-й дивизии, которая находилась на Кавказском фронте, но и этих человек пятьсот наберется. Худо-бедно, а усиленный батальон. Поэтому чуяли солдатики свою силу и считали, что они здесь хозяева. Поэтому могут у нас свои порядки устанавливать.