В итоге, к концу дня на митинге был организован Временный военно-революционный комитет из двадцати человек, из них восемнадцать большевиков и двое эсеров. Главой этого органа управления, естественно, стал большевик по фамилии Гавен. Коммунисты воспользовались беспорядками в городе и смятением среди членов всех политических партий, и окончательно перехватили власть. Сначала создали ВВРК, а затем подчинили себе Севастопольский Совет. Тактика проверенная и безотказная, на первом этапе провокация, затем беспорядки и шухер, а потом на этой волне захват всех руководящих постов в городе. Однако, несмотря на то, что большевики достигли своей цели, чтобы остановить разбушевавшихся матросов сил им не хватало, а может быть пока они этого не хотели. И раз так, то расстрелы офицеров продолжились.
Обезображенные лица людей, кровь, стоны, грязь, перегар, ледяная водка, холод и пронизывающий ветер с моря, который пробирал до костей. Таким запомнились Андрею Ловчину дни с пятнадцатого по двадцать второе декабря. Все это время ни он, ни его братки, практически не спали. Словно всесокрушающий ураган они носились по Севастополю и кончали ненавистных «драконов», царских чиновников и даже священнослужителей, которые безропотно принимали смерть. Один день был похож на другой, и лица убитых сливались в единую окровавленную маску, которая не запоминалась. И единственный из всех офицеров, чью гибель Ловчин запомнил в деталях, был капитан первого ранга Климов. Он не отдался на милость матросов, а попытался бороться. «Дракон» сбил с ног одного из братков, побежал к морю и бросился в холодную воду Севастопольской бухты. Боевой офицер не желал умирать, словно баран на бойне, а попытался доплыть до кораблей родной Минной бригады, где его могли защитить экипажи кораблей. Однако судьба ему не улыбнулась. Ловчин с товарищами на шлюпке быстро догнали беглеца. Матросы оглушили офицера веслами, выволокли на берег и уже здесь убили.
Страх, липкий и мерзкий, постыдное чувство, поселился в душах коренных севастопольцев, чиновников и офицеров. Никто из них не знал, будет ли жив завтра, и не попадет ли под горячую руку пьяной матросской братии как сочувствующий контрреволюции. Поэтому некоторые бежали в Симферополь или спрятались в укромных местах, а многие искали защиты у новой власти и та, наконец-то, решила немного прижать мокроусовцев и присоединившихся к ним уркаганов.
В город выдвинулись верные большевикам вооруженные отряды, которые взяли под охрану несколько центральных улиц на Южной стороне. Красногвардейцы стали останавливать группы пьяных матросов и, без хамства, приглашать вожаков вольных ватаг в Морское Собрание на встречу с Николаем Пожаровым.