– Ежели девой Лалады захочешь стать, придётся тебе забыть думки о любви земной, о семье да детушках: только Лаладе да премудростям волхвования посвящена будет твоя жизнь, – предупредила матушка Благиня. – Мяса служительницы Лалады не едят, чтоб живых тварей не убивать – только хлеб, плоды сада-огорода да молоко у них на столе. Хмельного тоже не приемлют они, а пьют лишь воду из Тиши.
Опустив пушистые ресницы, Вукмира хранила молчание. Лишь когда они пришли домой к праздничному обеду, попросила она у родительниц дозволения провести отведённое на размышление время в горах – с ночёвкой. Матушка Благиня, конечно, сперва встревожилась, но Роговлада сказала:
– Пусть идёт, коль хочет. В горах думается лучше.
Совсем одну Вукмиру, правда, не отпустили – отправили с нею Твердяну, чтоб оберегала сестру. Как и прежде, они лазали по крутым опасным тропкам, играли в вечном высокогорном снегу, рыбачили, а когда на склоны лёг вечерний розово-янтарный свет заката, отыскали свой шалашик и развели костёр. Твердяна поворачивала на вертеле тушку рыбы, источавшую дразнящий вкусный дух, а Вукмира плела венок из белых и жёлтых цветов, которых они бесстрашно нарвали на холодяще-головокружительном краю ущелья. Слова рождались где-то в чистой вышине и летели за край земли на сильных крыльях ветра... Твердяна ни о чём не спрашивала: сердце ей уже подсказывало, что решила сестра. Горький дымок костра, пропитывая своим запахом одежду и волосы, предрекал долгую разлуку.
Нарушая молчание засыпающего вечернего неба ответом на повисший в воздухе вопрос, Вукмира проронила:
– То счастье, которого матушка мне хотела бы – семья, детишки – не для меня оно. Я много размышляла о своём пути и недоумевала, как поступить... А эта дева Лалады нынче разрешила моё недоумение. Вот и пришёл ответ, что мне делать дальше. Мне понятна матушкина печаль... Придётся навек проститься с родным домом и с вами, а покуда я буду в учении, я даже изредка не смогу с вами видеться. Но ты не тоскуй, сестрица. Гуляй в горах по нашим тропкам, вспоминай меня и знай, что и я там о тебе тоже думаю. Придёт время – и мы снова встретимся. А уйдём мы из этого мира в один день.
Гулким отголоском туманного грядущего отдались эти слова в сердце Твердяны, но страх не шелохнулся, даже не поднял голову: слишком величественна была сила розовокрылого заката, горевшего на снежных склонах.
– Не печалься... Это случится ещё очень, очень нескоро. У тебя будет большая крепкая семья, – с мягкой грустноватой улыбкой прорицала Вукмира. – И дом – полная чаша, и дело любимое. Будешь счастлива ты, сестрица, не сомневайся.