– С Настей все будет хорошо? – в который раз с запинкой спросила ее родственница.
– Будет, – пообещал Никита, понимая, что если в камере хранения он найдет не столь необходимую ему карту-ключ от банковской депозитарной ячейки, а что-то левое, плохо будет и ему, и Насте, и ее дочери.
Но он должен рискнуть.
– А что… – хотела что-то еще спросить девушка, но Кларский отключился и, как и всегда, вытащил симку из телефона.
Ник, привалившись к прохладной стене перехода, в который только что спустился, размышлял, как забрать ключ из камеры хранения. Поскольку человеком он был осторожным и расчетливым – лишь изредка над его разумом верх брало сердце, как это недавно случилось в подъезде Насти, то он понимал – около камеры хранения его могут поджидать люди Макса, страстно желающие его поймать. Поэтому нужно было обезопасить себя от такого вот глупого промаха – идти в лапы к врагу Никита совершенно не хотел. Он хотел мстить. Нет, получается даже, вершить правосудие.
Сначала Кларский подумывал над тем, что можно было бы нанять для этого кого-нибудь из вокзальных аборигенов, крутившихся неподалеку. Распивающего пиво плохо одетого и дурно пахнущего мужчину лет пятидесяти – скорее всего бомжа; или парнишку-карманника, вскользь, как бы нехотя, но с острым каким-то даже крысиным интересом поглядывающего на прохожих с сумками; или девчонок-попрошаек, у одной из которых в руке мелькнул не слишком дешевый мобильный телефон и почти тут же спрятался в кармане старой драной полосатой кофты, надетой поверх такого же ветхого платья, под которым наверняка пряталась куда более приличная одежда.
Однако вышло иначе. Как только Ник решил уже, было, сделать шаг к одному из постоянных обитателей вокзала, как к нему подошли парни-неформалы в количестве трех штук. У двух из них, одетых в простые, как и сам временно преобразившийся Никита, футболки с логотипами неизвестных Кларскому рок-групп, свободные бриджы и кеды, были скейты, у третьего, с темными волосами, завязанными сзади в хвостик, борда не наблюдалось, зато за плечами виднелся чехол от гитары. Кажется, все три молодых человека вновь признали Никиту за своего, а потому обратились к нему с просьбой легко, словно были старыми знакомыми, и сразу же перешли на дружеское «ты».
– Хай, ты местный? – спросил парень с хвостиком Кларского, молча разглядывающего незнакомцев. Судя по сумкам, они только что сошли с какого-то поезда. Как это часто бывало, они не очень понравились Никите, но он не подал вида, а просто кивнул.
– Классная доска, – кивнул на его скейтборд один из парней, явно заинтересовавшись – в его веселых глазах зажегся огонек какого-то фанатизма. Он что-то спросил у Ника по поводу скейтборда – что-то, что мог понять только тот, кто реально катается и разбирается в них, однако Кларский даже рта для ответа не раскрыл – парень с хвостиком строго взглянул на друга и велел ему захлопнуться.