Ветер подхватил матерную брань.
– Ну, так придешь, что ли?
– Не знаю… может, приду… Приду!
* * *
Ефим, позавтракав, только что собрался идти в исполком, когда, глянув в окно, увидел Игната.
– Игнат идет, что бы это такое?
– Он не один, с ним Влас-мельник, – добавила жена.
Вошли оба в хату и, сняв шапки, истово перекрестились.
– Здорово дневали!
– Здравствуйте, – ответил Ефим.
… – С погодкой, Ефим Миколаич! То-то денек ныне хорош выпал, пороша свежая, теперь бы за зайчишками погонять.
– За чем же дело стало? – спросил Ефим, недоумевая, зачем пришли диковинные гости.
– Куда уж мне, – присаживаясь, заговорил Игнат. – Это тебе можно: дело молодое, пришел ко мне, прихватил собак – в степь. Надысь собаки сами лису взяли возля огородов.
Влас, распахнув шубу, сел на кровать и, покачивая люльку, откашлялся.
– Мы это к тебе, Ефим, пришли. Дельце есть.
– Говорите.
– Слыхали, что хочешь ты с нашего хутора переходить на жительство в станицу. Верно?
– Никуда я не собираюсь переходить. Кто вам это напел? – удивленно спросил Ефим.
– Слыхали промеж людей, – уклончиво ответил Влас, – и пришли из этого. Какой тебе расчет переходить в станицу, когда можно под боком купить флигелек с подворьем и совсем даже задешево.
– Это где же?
– В Калиновке. Продается недорого. Ежели хошь переходить – могем помочь и деньгами, в рассрочку. И перебраться помогем.
Ефим улыбнулся:
– А вам бы хотелось спихнуть меня с рук?
– Ты выдумаешь! – Игнат замахал руками.
– Вот что я вам скажу. – Ефим подошел к Игнату вплотную. – С хутора я никуда не пойду, и вы отчаливайте с этим! Я знаю, в чем дело! Меня вы не купите ни деньгами, ни посулами! – Густо багровея, судорожно переводя дух, крикнул, как плюнул, в ехидное бородатое лицо Игната: – Иди из моей хаты, старая собака! И ты, мельник… Идите, гады!.. Да живей, покедова я вас с потрохами не вышиб!
В сенцах Игнат долго поднимал воротник шубы и, стоя к Ефиму спиной, раздельно сказал:
– Тебе, Ефимка, это припомнится! Не хочешь добром уходить? Не надо. Тебя из этой хаты вперед ногами вынесут!
Не владея собой, Ефим сграбастал воротник обеими руками и, бешено встряхнув Игната, швырнул его с крыльца. Запутавшись в полах шубы, Игнат грузно жмякнулся о землю, но вскочил проворно, по-молодому и, вытирая кровь с разбитых при падении губ, кинулся на Ефима. Влас, растопырив руки, удержал его:
– Брось, Игнат, не сычас… успеется…
Игнат, угнувшись вперед, долго глядел на Ефима недвижным помутневшим взглядом, шевелил губами, потом повернулся и пошел, не сказав ни слова. Влас шел позади, обметая с его шубы налипший снег, и изредка оглядывался на Ефима, стоявшего на крыльце.