Американская танковая рота, которую нам показывали, была отлично вымуштрована. Солдаты стояли ровным строем по прямой линии, предварительно проведенной мелом на асфальте, касаясь ее носками своих сапог. Перед ними на новом, начисто вымытом до блеска, как сапоги и каски, отполированном палаточном брезенте лежал прибор, который они должны были то ли обслуживать, то ли использовать. Прежде чем нас пригласили осмотреть его, я услышал, как подполковник говорит своим солдатам: «Покажите, на что вы способны. Это лучшие солдаты в мире». В это мгновение я невольно вспомнил советского майора, мимо которого мы, немецкие военнопленные, в мае 1945 г. прошли строем по Тухельской пустоши, — он то же самое сказал тогда своим солдатам: «Мимо вас идут лучшие в мире солдаты!» Американец и русский были едины в оценке немецкого солдата. И этого немецкого солдата, прошедшего через ад войны от Данцига до Сталинграда и обратно, этого солдата американцы хотели теперь заполучить себе в союзники. Но получат ли они его в том состоянии, в каком они этого бы хотели?
После общего курса переподготовки в Бремен — Гроне и нескольких недель в качестве старшего офицера батареи меня неожиданно перевели в министерство обороны на должность начальника Контрольной комиссии по проведению ПМ (профилактические мероприятия) — предшественницы созданной позже Службы военной контрразведки (MAD). Работа в этой должности, допускавшей большую самостоятельность при проверке материалов и сведений, была весьма интересной. В этом ведомстве соискатели на основе их личных дел проверялись на предмет профессиональной пригодности, возможности допуска к службе в вооруженных силах и в соответствующих случаях отклонялись по соображениям безопасности. Процесс отбора был организован здесь с особой тщательностью не только в целях оберегания бундесвера от неподходящих соискателей, но и в целях соблюдения принципов справедливости в отношении каждого. Я очень переживал, когда мне иной раз приходилось отказывать какому-нибудь бывшему генералу вермахта в его желании быть принятым на службу в бундесвер. Но что поделаешь, если в плену он вел себя и некорректно, и хамовито?
Казалось, мне уже предначертано стать кадровым офицером контрразведки. Но не тут-то было. Да и сам я после долгих и мучительных размышлений понял, что хотел бы быть полезным армии в другой сфере. Я хотел руководить. В ноябре 1956 г. мой непосредственный начальник, командир третьего артиллерийского полка, полковник А., уговорил отдел личного состава откомандировать меня из министерства обороны в третий артиллерийский полк, хотя отдел личного состава к тому моменту уже издал письменное распоряжение о моем переводе в министерство обороны.