В том, что касается политической ориентации офицерского корпуса на момент создания бундесвера, приходится констатировать, что офицер хотел оставаться вне политики, но не имел такой возможности. Позже выяснилось, что проникновение политики в войска может губительно повлиять на атмосферу товарищества. Первое решительное вторжение политики в казармы произошло в период правления «красножелтой» коалиции. Тогда, к 1968–1969 гг., бундесвер уже успел справиться с целым рядом серьезных проблем. С приходом Хельмута Шмидта в министерстве обороны в Бонне воцарилась новая атмосфера. Я тогда пришел с докладом о состоянии сухопутных сил к заместителю инспектора этого вида вооруженных сил. Генерал-лейтенант Эрнст Фербер, казалось, был согласен с результатами моих трудов. Когда я закончил, он вдруг спросил: «Как вы смотрите на то, чтобы перейти на работу ко мне? Вы составили хороший доклад».
Вскоре после вступления в должность министра Шмидта в Бонне разразился скандал. На одном из мероприятий Командно-штабной академии бундесвера в Гамбурге тогдашний заместитель инспектора сухопутных сил Хельмут Грасхи, выступая перед слушателями академии, позволил себе бестактное замечание насчет того, что в период формирования бундесвера система идеологической подготовки была не более чем фиговым листком или фикцией. Один из командиров спонтанно возразил против такой позиции своего боннского начальника и извинился перед слушателями академии за словесные промахи генерала. Сложилась уникальная ситуация.
Грасхи был переведен на другую работу, его преемником стал генерал-лейтенант Фербер. Скандал повлек за собой и ряд других кадровых перестановок в министерстве обороны. Штабной офицер при заместителе инспектора сухопутных сил тоже, очевидно, попал в немилость и был вынужден освободить свой пост. «Хотите на его место, Комосса?» — спросил меня генерал Фербер. А почему бы и нет, спросил я себя и повторил это вслух. «Когда приступать, господин генерал?» — спросил я и получил по-военному четкий ответ: «Завтра!»
Сообщив об этом решении генерала своему непосредственному начальнику Ульриху Хантелю, я стал свидетелем взрыва эмоций с его стороны.
Однако буря быстро улеглась и не имела последствий, ведь приказ есть приказ. Этот принцип неукоснительно соблюдался в бундесвере, как когда-то в рейхсвере и вермахте. Я очистил рабочий стол и подготовил документы своему преемнику, который был мне тогда еще неизвестен. Уже на следующее утро я предстал перед заместителем инспектора сухопутных сил.
Работать на генерала Фербера было приятно во всех отношениях. Он был очень образованным офицером. К его роду принадлежал один из известных немецких художников. В своих выступлениях он был всегда корректен, настоящий джентльмен в погонах. В то же время, его явное стремление приспособиться к новому политическому стилю было мне не всегда по вкусу.