выдержали. Теперь готовьтесь к следующему этапу перелета.
Окрыленный этими словами, я поспешил к своему самолету. Но радость моя сразу исчезла при взгляде на
Тараканова. С сердитым лицом Николай нервно кусал какой-то стебелек.
— Сколько раз летал строем? — строго спросил он меня.
— Сейчас вот — впервые.
— Почему не предупредил? — взорвался Тараканов. — Что, захотел угробить и себя, и меня?
Я виновато молчал. Тараканов был, разумеется, прав.
— Да ты пойми, — отважился наконец я, — ведь от этого полета зависело все. А я не могу ждать, я
должен бить врага, как и ты, как и мои товарищи по школе.
Тараканов отбросил искусанный стебелек и примирительно произнес:
— Ладно уж! Тут и моя вина есть: не учел, что ты летчик начинающий. Надо было с тобой поработать на
земле. Ошибок ты допускаешь немало...
Тут же Тараканов сделал анализ ошибок, рассказал, как поступать в том или ином случае. А в заключение
сказал:
— А сейчас — готовься к вылету.
...Четыре перегона — четыре практических урока. Я овладел пилотированием в паре и в составе
восьмерки. Это придало сил и уверенности. Повезло еще и в том, что боевую машину («одинарку») мне
доверили перегнать на один из прифронтовых аэродромов. Так я получил возможность отработать
бреющий полет и плотный строй шестерки штурмовиков. [22]
И вот, наконец, родной полк.
...Кто это сжимает меня в крепких объятиях?
— Игорь? Ты!
Жмем друг другу руки, радуемся встрече: снова вместе, снова рядом! Делимся новостями. Рассказываю
Игорю о своих полетах. Он выслушал меня, потом с гордостью сообщает:
— А у меня уже четыре боевых вылета!
От души радуюсь за своего друга. Когда же мой черед?
Глава вторая
1.
Командира звена интересовало все до мельчайших подробностей: и как мое здоровье, и сколько времени
провел в воздухе, и с кем летал. Последнее, как я понял, особенно важно было знать Бикбулатову. И когда
я ответил: «С Таракановым», — Бикбулатов одобрительно кивнул головой и улыбнулся краешком губ.
От Тараканова я уже знал, что тот дружит с Бикбулатовым и Заплавским. Боевое побратимство трех
отважных летчиков — русского, татарина и украинца — родилось и окрепло в горячем небе Сталинграда.
И теперь они всегда были вместе.
— Будете моим ведомым! — сказал Бикбулатов с заметным акцентом. — Бортовой номер вашего
самолета тридцать два. Идите к самолету, познакомьтесь с экипажем.
Я не шел, а летел к самолету. Еще бы! Командир звена берет меня своим ведомым! Первым мне
представился механик самолета сержант Мотовилов. Из кабины воздушного стрелка выглядывал
светлоглазый юноша. Он улыбнулся, тут же соскочил вниз и четко отрапортовал: