Вакс ушел на вахту. Я валялся на койке, радуясь, что Алекс не слушает свою бьющую по мозгам музыку, когда ворвался Сэнди Уилски. Он буквально кипел от возмущения:
— Мальстрем собирается всех подвергнуть допросам на детекторе лжи с наркотиками!
— Что? — Алекс рывком сел в койке.
— Всех гардемаринов и тех матросов, которые побывали в ангаре.
— Зачем?
— Чтобы исключить любую возможность саботажа, так он сказал доктору.
Алекс стукнул кулаком по матрасу:
— Это несправедливо.
Я проворчал:
— Переживешь. — Допрос с применением детектора лжи и наркотиков — ДН-допрос — был не из приятных, но вреда не причинял.
— Ведь ни одному из нас не предъявили обвинения! — сказал Алекс.
— Мерзавец не имеет права… — мрачно заявил Сэнди. Я вскочил с койки и выпалил первое, что пришло в голову:
— Уилски, в каком виде ваши ботинки! Один штрафной балл! А одеяло! — Я шлепнул по нему рукой, найдя крошечную складку. — Еще один!
Алекс задохнулся:
— За что вы на него так вдруг…
Я взвился:
— А вы? Сколько у вас штрафных баллов — Я знал, что Алекс не торопился их отрабатывать.
— Девять, мистер Сиф…
— Еще два за дерзость! — Я понимал, что это грозило ему бочкой, и, помолчав, добавил: — Не буду регистрировать их до утра. Приступайте.
— Но я.
— Немедленно!
Они кинулись к двери.
— И никаких разговоров, пока выполняете упражнения! Одно слово — и штрафные очки удвоятся!
— Есть, мистер Сифорт! — Люк захлопнулся. Я сел на краешек кровати, обхватив дрожащими руками голову.
Их обожаемый герой ушел в прошлое. Теперь они возненавидят меня. Но выбора не было.
Времени до допроса оставалось мало.
Неудивительно, что они так негодовали по поводу ДН-допроса. Использование детектора лжи и наркотиков разрешалось на борту корабля, как и на Земле. По Закону о даче свидетельских показаний от 2026 года подозреваемый обязан был отвечать на вопросы. При даче свидетельских показаний против него его могли послать на ДН и либо снять, либо подтвердить обвинение, в случае если под действием наркотиков он сам признавал себя виновным, но это лишь при условии, когда подозреваемый отрицал предъявленное ему обвинение.
Иначе ДН-допрос мог стать орудием деспота или и того хуже — орудием пыток. Закон не разрешал выуживать из недр человеческого мозга преступления, которые могли бы быть совершены его обладателем.
Я посматривал на часы, совершенно не беспокоясь о оставшихся наедине Алекса и Сэнди. Они получили прямой приказ, который подтвердили, и не станут разговаривать, пока находятся в спортзале.
Я задремал.
С трудом поднялся в конце четвертого часа и побрел на второй уровень.