Я не видела Дотти с тех пор, как ездила в город, поэтому захотела проведать ее и угостить несколькими кусочками сахара, которые сунула в карман за завтраком. Я поставила чашку на камень у конюшни и использовала обе руки и вес своего тела, чтобы открыть тяжелые двери.
— Господи, — выдохнула я, когда открыла их достаточно широко, чтобы пролезть внутрь.
Конюшня освещалась солнечным светом, льющимся из окон на крыше, поэтому я не стала включать электричество. Не хотела тревожить лошадей, если они все еще спали. Как и в прошлый раз, запах ударил первым. Он не был слишком резким, просто напоминал, что я в конюшне, а не в пятизвездочном отеле, но потом я увидела Дотти, которая стояла в стойле так, будто ждала меня всю ночь.
Я улыбнулась и медленно шагнула вперед, давая ей привыкнуть ко мне, прежде чем протянуть руку, чтобы она потянулась ко мне и уткнулась мордой в ладонь. Она вытащила голову и шею из своего стойла, чтобы понюхать мои волосы.
— Дотти, сегодня ты выглядишь потрясающе. Спорим, что жеребцы сходят по тебе с ума, — сказала я, потрепав ее по щекам и шее.
Сначала она понюхала мой кофе, а затем потянулась к моему карману.
Я засмеялась и вытащила кубики сахара, подавая их ей по одному. Я бы осталась здесь на весь день, писала бы рядом с ее стойлом, но у меня был назначен звонок по «Скайпу» с моим агентом через полчаса, и я сомневалась, что в Монтане у Джейсона сигнал достигает конюшен.
— Я вернусь чуть позже, — пообещала я ей, потрепав за шею, пока Дотти низко урчала.
Я вышла из конюшни и осторожно закрыла двери. Но когда я повернулась к дому, мой каблук зацепился за камень, и поскольку мои ноги были направлены в сторону конюшен, а тело — на дом, я упала, размахивая руками в воздухе. Обжигающий кофе полетел на мою рубашку и волосы. Не беспокойтесь, грязь всего лишь заполнила мой рот, волосы, глаза, уши и нос. Ничего особенного. Ой, а мои туфли от «Прада», которые стояли больше, чем моя месячная зарплата в старшей школе? Сломались, и сломались так, что грязь в моей вагине была уже даже неважна. (Шучу-шучу, иногда жизнь просто требует каких-то драматических прикрас).
Обратно в дом я тащилась в одной целой туфле и второй — не совсем целой, и по пути на кухню встретила каждого. Дерек выходил через парадную дверь, ЛуЭнн заканчивала мыть посуду в раковине, а Джейсон сидел за столом, старательно пытаясь не заржать.
Когда я заговорила, мой голос был ужасно спокойным, но сама я слышала, что в конце он надломился:
— ЛуЭнн, могу я воспользоваться машиной, чтобы съездить в город после того, как сотру грязь, которая пахнет, как дерьмо, на моем лице?