Юлия уже собиралась повесить трубку, когда кто-то все-таки ответил.
– Алло?
Голос не был мужским. Трубку взяла девочка. Или совсем молодая девушка.
– Кто это? – спросила девочка.
– Я могу поговорить с господином Ротэ? – спросила Юлия.
– Кто это? – повторила девочка.
– Меня зовут Юлия.
«Юлия Ротэ», – написала она на бумажке, лежавшей рядом с телефоном. А потом ожесточенно принялась закрашивать фамилию.
– Что вы хотели?
– Я предпочла бы сообщить это господину Ротэ лично.
– Не получится, – сказала девочка. – Моего отца нет дома.
«Моего отца». У Юлии сперло дыхание.
Очевидно, у Йохена Ротэ был не только сын, но и дочь. «У меня есть сестра», – подумала Юлия. И вдруг она со всей ясностью осознала, что анонимные сообщения и разгром ее квартиры связаны с ее прошлым.
– Вы еще там? – спросила девочка. Ее сестра.
– Когда он вернется? Мне действительно очень нужно поговорить с ним.
– Этого я вам сказать не могу. Папы нет.
– Нет?
– Он пропал, – сказала ее сестра. И просто повесила трубку.
Отец узнал, что я встречался с папой. Наверное, ему рассказала госпожа Мюллер-Рим. Увидела нас перед домом и тут же доложила ему. Вечно сует свой нос в чужие дела, трепло чертово. Отец вне себя.
«Этот проклятый подонок, я не хочу, чтобы ты с этой сволочью встречался, слышишь?! Нет, нет, нет, нет! Если он в следующий раз к тебе полезет, сразу скажи мне, ясно?!»
Отец орет так громко, что у меня голова раскалывается. Так громко, что приходится зажимать уши руками.
«Слушай, что я говорю! – вопит он и отрывает мои ладони от ушей. – Этот чертов козел свел твою маму с ума, это он виноват, что она оказалась в больнице. Ты понимаешь? Ты это понимаешь?!»
Я понимаю, но я в это не верю.
«Ты больше никогда не увидишь этого типа. Никогда!» – кричит отец.
Я делаю глубокий вдох. И собираю все свое мужество. Потому что если я сейчас ничего не скажу, то буду гнить тут, пока не стану взрослым.
«Он все равно переезжает, – говорю я. – И возьмет меня с собой».
«Это правда? – спрашивает отец. – Это он тебе сказал?»
Он этого не говорил. Но мне очень хочется, чтобы это было правдой. Поэтому я делаю вид, что это правда.
Я киваю.
«Да он сбрендил, – говорит отец. – У него вообще нет на тебя никаких прав».
«Есть. Есть у него права на меня. Потому что он мой отец, а не ты. Так мама сказала».
На лице его проступает такое же выражение, какое было у госпожи Хайманн, когда Серен подбросил ей слизняка в карман.
И он отвешивает мне оплеуху. Мне кажется, что моя голова отрывается и летит в сторону. И ударяется о стену. На мгновение я умираю.
Когда я прихожу в себя, отец в ужасе