.
«Заткнись, тварь, – ответил я. – Если бы ты меня не лупил, то сейчас сэкономил бы свои деньжата. Я б тогда уже закончил школу. А может, и гимназию».
Он посмотрел на меня так, будто опять хотел отметелить. Но не решился.
Я живу в комнате с прыщавым уродом, заикой и придурком. Ясно, я ж новенький, вот они меня и запихнули в комнату к лохам. Кто еще захочет жить с такими?
Но мне плевать, с кем я живу и что подумают остальные. Я просто хочу, чтобы меня оставили в покое. И тут они сразу доперли. Заводилу в моем классе зовут Марко. Он здесь всем верховодит. Ему хмыкнуть достаточно – и все уже на тебя налетели, как мухи на кусок дерьма. За ужином он косо на меня смотрит. Еще и ухмыляется, зараза.
«Проблемы?» – спрашиваю я.
«Как знать», – говорит он. И ухмыляется еще шире.
Он сидит, я стою. Я нагибаюсь к его лицу, близко-близко, будто хочу его засосать. От него пахнет ветчиной и чаем с фруктовой отдушкой. Я думаю: чем же пахнет от меня?
«Полезешь ко мне – я тебя в зад оттрахаю, понял?» – тихо говорю я.
Я выпрямляюсь и вижу, как один из учителей направляется к нам. Как надзиратель в тюряге.
«Проблемы?» – спрашивает он.
«Не-е», – говорю я и ухожу.
Марко, козел трусливый, тут же повторяет ему, что я сказал.
Один день в интернате – и мне уже влепили первый выговор.
Но после этого ко мне никто не лезет.
Для Софии отец всегда был маяком в бурном море жизни. Мать была женщиной импульсивной и часто меняла свои решения. А вот на отца можно было положиться.
И тут такое… Бывшая жена. Брат, о котором они с Морицом и не подозревали. И, наверное, все это – только вершина айсберга.
– Почему вы нам ничего не рассказывали? – спросил Мориц на следующее утро после того, как они нашли свидетельство о разводе.
– Что вы еще от нас скрываете? – поддержала брата София.
Госпожа Ротэ включила кофеварку. Она только проснулась и даже еще не сняла пижаму. Под глазами у нее пролегли серые круги, кожа казалась тонкой, как папиросная бумага. На щеках багровела сетка лопнувших сосудов. Наверное, этой ночью она тоже почти не спала.
– Откуда вы знаете? – спросила она, не глядя на детей.
– Какая разница? – возразил Мориц. – Знаем – и все тут.
Госпожа Ротэ молча кивнула.
– Йохен так решил. Он не хотел, чтобы вы узнали о брате. «Скажем им потом, когда они вырастут», – повторял он. Но чем старше вы становились, тем труднее было рассказать вам обо всем. Вот мы и молчали.
– Но почему? – воскликнул Мориц. – В наше время развод не редкость. Каждая вторая пара разводится.
– Думаю, отец стыдился того, что не общается с Филиппом. Все же это его сын.