Дети дельфинов (Михеева) - страница 20

Но вот Максим закончил читать, и со всех сторон полетели вопросы, вопросы. А он стоял и не знал, что отвечать. Не то чтобы он растерялся, нет, но ведь никаких наблюдений за шуршунчиками проведено еще не было. Откуда он может знать, как они размножаются, что едят и какими группами живут.

— Какой ужас, — прошептала Роська, — Листик, он сейчас разревется.

Роська сама готова была разреветься. Да и мне было обидно: всем лишь бы критиковать! Попробовали бы сами хоть одного шуршунчика отыскать! Неужели никто не вступится? Но Вероника уставилась огненным взглядом в Степанова, папа о чем-то яростно спорил с Чоларией-старшим, а Смелый вообще куда-то исчез. Наконец поднялся Степанов. Он вышел на кафедру, пожал Максиму руку и что-то сказал. Максим кивнул и направился к выходу. Мы бросились за ним. У дверей конференц-зала стоял Леша Смелый. Увидев нас, он сказал Максиму:

— Слушай, старик, ты молодец, я готов поддерживать тебя до конца. — И он ринулся в конференц-зал — поддерживать.

— Что сейчас будет, Листик? — заглянула мне в глаза Роська. — Обсуждать будут, да?

Я пожал плечами:

— Вообще-то всегда при докладчике обсуждают.

— Они решили не травмировать мою психику, — мрачно пошутил Максим.

— Это нечестно, — нахмурилась Роська. — Я умру от расстройства и переживаний.

Не умрешь, — пообещал ей я. — Пойдемте!

Я повел ребят в свой кубрик — так я называл маленькую кладовку на самом последнем этаже. Двери у кладовки не было, но дверной проем загораживал тяжеленный шкаф на ножках. Я по-пластунски пролезал под ним и оказывался у себя, внутри. В кладовке было два окошечка, маленьких и узких, но выходящих прямо в конференц-зал. Я часто здесь сидел и слушал заседания, на которые меня не пускали. Окошки были прямо под потолком, над кафедрой, и поэтому я видел и слышал все.

— Ну, что там? Максим, подвинься, чего ты толкаешься?

— Я не толкаюсь.

— Ты мне плечо отдавил!

— Да тише вы! Роська, иди сюда…

В конференц-зале тоже была полная неразбериха.

— Уважаемые коллеги! — Степанов наконец перекрыл рев голосов своим басом. — Я призываю вас к спокойствию!

— Сколько шума наделал один мальчик! — хихикнула Роська.

— Тише, — шикнул Максим.

Мы притихли, притихли и в зале. Степанов заговорил:

— Бесспорно, открытие Максима Осташкина пока м-м-м… бездоказательно, на уровне гипотезы. Но мы не можем не согласиться, что, если эта гипотеза подтвердится, она совершит переворот в науке. Открытие нового вида! Да еще такого… своеобразного! Это не детские игры.

— А по-моему, как раз игры! — выкрикнул из зала Силин. До чего он противный! — У мальчика богатое воображение, и, учитывая обстоятельства его… в общем, вы понимаете, стресс и так далее… Может и не такое привидеться.