Дети дельфинов (Михеева) - страница 4

— Меня зовут Ярослава. А сокращенно Роська. Это Максим. А Вероника Невозможная — наша двоюродная сестра, мамина племянница. Она, наверное, очень занятой человек, да?

— О, да!

— Наверное, это покажется тебе странным, но мы никогда ее не видели.

Так она разговаривала всю дорогу, стараясь быть очень вежливой и то и дело обращаясь к брату, но он отвечал либо односложно, либо вообще отводил глаза в сторону и молчал. Но Роську это не смущало. Она рассказывала, как их тетя Марина сломала ногу, когда выходила из поезда, как они искали больницу, а потом катер, как уговаривали дядю Сашу-метеоролога отвезти их на Лысый, как ехали по морю, видели яхту и стаю дельфинов. Я слушал ее так, вполуха, но смотреть на Роську мне нравилось. На ней было платье с матросским воротником, и вся она была такая тоненькая, веселая.

Уже у самого Вероникиного дома я спросил:

— Вы на все лето приехали? И как вас родители одних отпустили! Мои бы ни за что…

— Видишь ли, — спокойно ответила Роська, — наши родители погибли. Мы остались совершенно одни, а Вероника — наша единственная родственница.

3

Вот так штука! Люди-то без родителей… Получается, что у Осташкиных такая беда случилась, а мне от этого будто бы хорошо — моя заветная мечта сбылась, на Лысый приехали ребята! Но если бы не их горе, где бы они сейчас жили с родителями, с кем бы дружили?

Но обо всем об этом я подумал уже потом, а в тот момент, когда Роська про это сказала, я просто замолчал и даже не знал, что ответить. Максим дернул меня за рукав и спросил медленно:

— Скажи, а наша сестра, Вероника… ты ее знаешь?

— Конечно! Здесь все друг друга знают, а Веронику не знать просто невозможно.

— А какая она? Расскажи, пожалуйста.

Я задумался. Что я мог сказать про Веронику? Во-первых, Невозможная — это ее фамилия. Все считают, что фамилия говорящая. Моя мама ею восхищается. Она говорит:

— Вероника просто необыкновенная! Такая красота, такой ум, такой темперамент — и все в одном человеке! В нее невозможно не влюбиться.

— С ней невозможно работать! — восклицает на это папа. — Она упрямая, дерзкая…

— Красивая, — вставляет мама.

— И что с того? Это не значит, что можно позволять себе все что угодно!

Папа работает с Вероникой в одной лаборатории, и их мнения часто расходятся. К тому же Вероника постоянно нарушает дисциплину. Она вообще всегда делает, что хочет, ни с кем не считаясь.

Позапрошлой весной, например, у нас заболела дельфиниха Стеша, самая замечательная из всех дельфинов. Лечили ее долго, аккуратно, сам Степанов ею занимался. А Вероника настаивала, что Стешу надо отпустить в море. Мол, Стешина болезнь — редкий случай тоски по воле. Мол, стоит только выпустить ее, она сама собой выздоровеет. Никто с Вероникой, конечно, не соглашался (кроме Мераба Романовича), говорили, что это дилетанство, а это слово у нас — самое страшное ругательство. Сколько сил и денег на Стешу было потрачено — не пересказать. Но ей становилось все хуже. И вот однажды ночью Стеша исчезла. Утром Вероника призналась, что это она выпустила ее на волю. Без Леши Смелого и Мераба Романовича тут, конечно, не обошлось. Скандал был грандиозный! Веронику даже хотели уволить, но через два дня наши наблюдатели засекли Стешу в море. Совершенно здоровую. Вероника ходила победительницей. Степанов ограничился строгим выговором, сокращением полномочий и долгим разговором в своем секретном кабинете. Но все это мало подействовало на Веронику, наоборот: зазнаваться она стала еще больше.