Юрию стало гораздо труднее дышать. На плечи будто бы положили несколько мешков песка или свинцовой дроби, и тяжесть постепенно растеклась вниз, на грудную клетку и спину. Стало ломить позвоночник. Глаза то застилала пелена, то зрение рывком прояснялось.
– Как самочувствие?
– Нор-маль-но… – Юрий с трудом выталкивал воздух из стиснутых ускорением легких. Гортань отказывалась повиноваться, скулы сводило судорогой. Глаза периодически застилал багрово-серый туман.
На контрольном табло вспыхнула цифра «500», она подрагивала, будто бы на старом киноэкране, но воспринималась четко. Юрий попытался поднять руку, но она будто бы налилась свинцом. «Я должен!» – мысленно отдал себе приказ космонавт.
Что ж, мечтал о космической романтике – черпай ее теперь половником и ешь, пока глаза на лоб не полезут! В прямом и переносном смысле…
Злость на самого себя помогла, Юрий все же дотянулся до соответствующей кнопки и погасил цифру на табло. На экране появился следующий символ. И снова огромным усилием воли и таким же напряжением мышц кандидат в космонавты нажал соответствующую кнопку.
– Двенадцатикратная перегрузка, как самочувствие?
При таких перегрузках разговаривать было уже невозможно. Оставалось только трижды нажать на кнопку: «все отлично!» Никакого другого ответа Юрий для себя и не желал. Пытка, называемая экспериментом, продолжалась. Перенести ее во что бы то ни стало! И не по одному разу.
Казалось, что уже не свинцовая плита давит на все тело, а многотонный гидравлический пресс давит миллиметр за миллиметром на тело, размочаливая мышцы, с резкой болью растягивая сухожилия, перемалывая с легким треском кости. Но больше перегрузка пока не росла, и Юрий немного пообвыкся под этой страшной тяжестью.
– Двенадцать единиц перегрузки, предел опыта на сегодня, – заботливо сообщили наушники.
Савин уже с превеликим трудом различал, что ему говорят. Перед глазами сгущалась багровая тьма. В висках отбойными молотками стучала кровь, потяжелевшее в двенадцать раз сердце с трудом проталкивало сгустившуюся кровь по венам и артериям. И все же воля человека оказалась сильнее даже могучих планетарных сил и фундаментальных законов Ньютона.
Он выдержал двенадцать «же»!
Перегрузки спадали так же плавно, как и нарастали. Иначе – нельзя, остановится сердце или же произойдет кровоизлияние в мозг. Юрий не заметил, когда кабина центрифуги остановилась совсем. С тихим шипением поднялась прозрачная крышка. Над ним склонились люди в белых халатах.
– Осторожнее, расстегните привязные ремни. Юра, как самочувствие?