Его остров был великолепен. Он до сих пор не мог привыкнуть к мысли, что это место принадлежит ему.
В поместье Куклакиса, где прошло его детство, жили не только женщины, за которыми неусыпно надзирали вооруженные охранники. Жили там и дети этих женщин. Многих из них матери просто-напросто продали. За наркотики. Он был бесконечно благодарен своей матери за то, что она не сделала этого. Не отказалась от него и, как могла, обеспечивала его безопасность.
Тогда это казалось чудом.
Но потом он узнал правду.
Для его матери наркотики не были главной бедой. Самым сильным наркотиком для нее был сам Никола Куклакис. Алекс был его сыном, и тот, разумеется, не отказывался держать рядом с собой мать собственного ребенка. Но затем… она стала не нужна Куклакису. И привычная жизнь мгновенно рухнула.
И Алекс сбежал. Сбежал, ни разу не оглянувшись.
Лишь заработав достаточно – сначала за карточным столом, а потом и игрой на бирже, – он решился заглянуть в свое прошлое.
Он вспомнил всю боль, всю несправедливость, которую ему пришлось пережить. Увидел человека, сделавшего деньги и имя на страданиях других. Теперь он был добропорядочным, уважаемым бизнесменом, богатым, как Крёз, с очаровательной невестой.
И тогда Алекс поставил перед собой следующую цель. Аякс Курос должен познать беспомощность и страх. Он должен понять, каково это – терять тех, кого любишь.
Что ж, бизнес Аякса он не сумел разрушить. Зато его невеста теперь с ним. Эта мысль наполняла Алекса радостью.
– Где мы? – спросила Рэйчел, когда самолет коснулся полосы и в иллюминаторах мелькнули полосы белого песка и бирюзовая морская гладь.
– На острове, недалеко от побережья Турции. Я называю его «убежище Мелли», – отозвался Алекс. Он тут же вспомнил, что уже называл Рэйчел имя своей матери, и от этого почувствовал себя непривычно уязвимым. – Хотя мать никогда не видела его. Она… умерла перед тем, как я сбежал от Куклакиса. Но если бы она была жива, я привез бы ее сюда. Чтобы она наконец обрела покой. Хотя, наверное, она его уже обрела.
– Мне очень жаль, – прошептала Рэйчел. – Моя мать тоже умерла. Это тяжело. Очень тяжело.
– Жизнь вообще тяжелая штука, – пожал плечами Алекс. – К тому же кончается смертью.
– Но разве ты не наслаждаешься ею, пока есть время?
Самолет остановился, и Алекс поднялся на ноги:
– Наслаждаться жизнью – удовольствие не для таких, как я. Оно для людей вроде тебя, agape.
– Что ж, не буду спорить: у меня отличная семья и, слава богу, я не обделена удовольствиями. И я действительно наслаждаюсь жизнью.