Она отдавалась наслаждению целиком. Все кругом как будто исчезло. Осталось лишь их прерывистое дыхание и грубые, откровенные слова, которые Алекс шептал ей на ухо по-английски и по-гречески. Раньше она никогда не слышала подобных слов. Они бросали ее в дрожь, наполняли ее тело грешным, беззаконным вожделением, усиливая желание и возбуждая еще сильнее.
Там, на террасе, она уже испытала оргазм, но теперь с изумлением понимала, что следующий уже недалеко. С каждым толчком, с каждой непристойностью, сказанной ей на ухо, Алекс возносил ее все выше к вершинам наслаждения.
Подложив руку ей под ягодицы, он приподнял ее таз и стал входить в нее еще сильнее. Звуки ударяющихся друг о друга тел заглушали шум машин.
Он вонзился в нее еще раз – и хрипло простонал, содрогаясь в оргазме. Этот звук и выражение сладкой муки на его лице заставили ее тело немедленно откликнуться – и она сама тут же задрожала в экстазе. Они сливались воедино в судорогах оргазма, и Рэйчел уже не понимала, где грань между ними, чувствуя, что они воистину стали единой плотью.
Наконец она пришла в себя. Шум улицы снова достиг ее ушей. Алекс, откатившись от нее, растянулся на ковре. Свежий ночной ветерок задувал в комнату, холодя ее разгоряченное, потное тело.
– Хорошо, – шепнула она.
– Да, – откликнулся Алекс.
Она взглянула на него: он лежал на ковре, закинув руки за голову.
– Что ж, – Рэйчел села, подтянув колени к груди, – думаю, это было неизбежно.
– Конечно, – кивнул он.
– Но этим мы ничего не изменили.
– Нет. Но секс вообще ничего не меняет.
– Но я думала…
Рэйчел замолчала. Она не знала, что сказать. На что она надеялась? Что тайна исчезнет? Что неведомая связь между ними исчезнет? Или, наоборот, окрепнет?
Нет, ничего подобного она не ждала. Она знала лишь, что он нужен ей.
Но теперь, когда возбуждение схлынуло, она вновь осознала, что лежит обнаженной рядом с мужчиной, которого, в сущности, не знает.
Она вновь позволила себе стать уязвимой.
– Мне, кажется, нужно…
– Выкурить сигарету? – спросил Алекс.
– О боже! – засмеялась Рэйчел. – Я не курила больше десяти лет!
– Неужели ты когда-то курила? Я в шоке.
– Тебя слишком легко шокировать. У каждого из нас есть прошлое.
– Уж об этом-то я знаю. Но… – Алекс нахмурился, – ты слишком добропорядочна для того, чтобы в твоем прошлом крылось что-то дурное.
– Это я-то? После всего, что с нами было?
– Но… ты была девственницей. И потом, пресса ни разу не связывала твое имя с какими-нибудь скандалами…
– Это только имидж, и все. И потом, с каких пор девственность означает добродетель? Лично я хранила ее лишь из страха.