– Ты в этом не виновата. Ты ведь не ее клон. Это не значит, что ты хуже ее.
– Да, – кивнула Рэйчел. – Но… у меня в душе все наперекосяк.
Он погладил ее по волосам, словно стремясь закрыть ее своим телом от житейских бед.
– Как и у всех нас.
– У нас с тобой – точно. Знаешь… сегодня я заплакала впервые за десять лет.
– Я не плакал с тех пор, как был мальчишкой.
– Сколько лет? – Рэйчел вдруг захотелось узнать, насколько тяжело давит на Алекса бремя прошлого. Ее собственное казалось ей почти невыносимым.
– Лет двенадцать. Я плакал, когда мне было четырнадцать.
– Из-за чего?
– Ты хочешь выведать мои секреты, agape?
– Я намочила тебе всю рубашку. – Она слегка отодвинулась от него. – Думаю, нам незачем хранить секреты друг от друга. Хотя я уже спрашивала тебя о них. Но тогда ты промолчал.
– Что ж, сегодня я расскажу тебе. Побег из поместья Куклакиса был самым трудным шагом, который мне доводилось делать. Это был худший день в моей жизни. Моя мать умерла. Я был совершенно одинок. Я боялся будущего. Я мечтал спастись, но свобода пугала меня. Я знал, что мне нельзя оставаться там, потому что… потому что боялся того, в кого мне предстоит превратиться. В тот день я плакал. Это был единственный дом, который у меня был. Я любил его так же сильно, как ненавидел.
– Твои беды куда хуже моих, – проговорила Рэйчел. – Наверное, я кажусь тебе просто неврастеничкой.
– Это не так.
– Почему?
– Потому что ты страдаешь. Главный урок, который я усвоил в той обстановке, что окружала меня с детства, – то, что все люди чувствуют боль. Причины могут быть разные, но страдают все одинаково.
– Я не понимаю тебя, – задумчиво сказала Рэйчел. – Иногда мне кажется, что ты вырос в волчьей стае. А потом ты говоришь такие слова, как сейчас. Меткие и точные, из-за которых я начинаю думать, что у меня есть шанс избавиться от одиночества и что я не такая сумасшедшая, какой себя считаю.
– Может, ты и сумасшедшая, – сказал он со смешком. – Но совершенно очаровательная.
– Спасибо, – откликнулась Рэйчел. – Мне приятно это слышать.
– Не буду слишком настаивать, и все-таки, может быть, тебе стоит пересмотреть свое мнение обо мне?
– Может быть. – Встав на колени, она прижалась к нему. Ее сердце билось как сумасшедшее.
Она знала, что не должна дотрагиваться до него, желать его. Но в объятиях Алекса она не притворялась. Она становилась самой собой.
Сейчас у нее не было сил притворяться. И поэтому она потянулась к нему, коснувшись губами его кожи в расстегнутом вороте рубашки.
– Рэйчел…
Она посмотрела ему в лицо. Его глаза были закрыты, лицо сморщилось, словно от боли, а между бровями пролегла глубокая складка.