— Пока что история не грустная.
— Дальше — грустно. На работе у него произошла катастрофа, какой-то взрыв. Пострадали люди. Истинные виновники постарались все свалить на Нешатова. Пошел под суд. Два раза разбиралось дело. В конце концов был оправдан, но заболел душевно. В общей сложности тянулось все это несколько лет. Человек успел выпасть отовсюду — из науки, из коллектива, связи растерял, озлобился. Из больницы вышел уже давно, но нигде не работал. Так бы и оставался вне жизни, если бы не Ольга Филипповна...
— А ему не трудно будет с его прошлым в новом коллективе?
— Разумеется, трудно. Но мы условились о его прошлом в отделе не говорить. Знаем только мы с Фабрицким. Да еще Анна Кирилловна.
— Тайна, о которой знают трое, уже не тайна. Он женат?
— Нешатов? Был, разошелся.
— Это плохо. А на вид он как, здоров?
— Пожалуй, да. Только резок.
— Внешность?
— Странноватая. В молодости, вероятно, был красив. Теперь ему сорок шесть, но кажется старше, и вместе с тем что-то юношеское есть в лице, неприятно юношеское, понимаешь? Строен, седоват. Одна бровь выше другой. По-видимому, тяжелый характер. Когда входит в комнату, кажется, что вместе с ним вошло горе.
— И все-таки ты хочешь взять его на работу?
— Да, чтобы не погиб. Без работы ему не жизнь.
— Я понимаю. Ты — это ты. Я тебя знаю. А как Фабрицкий?
— Сперва был резко против, потом я его уговорил. Сейчас он в командировке, представляет институт на международном симпозиуме. Ну, это его сфера: подать товар лицом. Уезжая, сказал: «Поступайте как знаете» — переложил ответственность на меня. Кто оказался «за», так это Панфилов. Даже удостоил Нешатова личной аудиенции. Видимо, это — следствие последней проверки, поставившей институту в вину недостаточность инженерного воплощения. А Нешатов как раз из тех, кто умеет довести дело до «железки».
— Так берите его, что тебя смущает?
— Вокруг него — какая-то аура неблагополучия. У нас коллектив дружный, веселый...
— Тебе виднее. Ну как, подавать второе?
— Не надо. Я бульона с пирожками наелся до безобразия. Неприлично так много есть. А знаешь, что я сейчас подумал?
— Знаю. Показали бы нам эти пирожки в блокаду! Угадала?
— Ты все мои мысли угадываешь.
— А ты их от меня прячешь.
— Ты о чем?
— Сегодня еще что-то тебя расстроило, кроме Нешатова. Верно?
— От тебя не укроешься. Так, ничего существенного. Пустяки.
— Рассказывай пустяки.
— Ей-богу, не стоит внимания. Укус комара. Почешется и пройдет.
— Говори все как есть. В чем дело?
— В Фабрицком. Ты знаешь, я числюсь его неофициальным заместителем, всегда руководил отделом в его отсутствие. Но за последнее время он стал приближать к себе Феликса Толбина...