— Это-то меня и смущает.
— Потерпите. Еще что? Женат, двое детей, мальчики-близнецы, точные копии его и друг друга. Разумеется, обожает жену и детей.
— Хороший специалист?
— Безусловно. Фабрицкий вообще плохих не берет.
— Я буду первым исключением?
— Уверен, что нет. Есть вопросы по Малыху?
— Пожалуй, нет. Остался тот, постарше, в очках.
— Полынин? А вот это загадка. Рассказать о нем, что знаю, берусь. Объяснить не могу. Вещь в себе. Человек, несомненно, блестящий, широко образованный...
— Болтливый.
— Есть отчасти. Любит держать трибуну. Но не зря: часто высказывает дельные мысли. Знает массу языков, не только читает и пишет на них, но и разговаривает. Включая самые экзотические: японский, венгерский. В пункте анкеты «какими языками владеете?» написал «разными». Солидное научное имя не только у нас, но и за рубежом. Все это на поверхности, остальное под замком. Никого близко не допускает. Кстати, к вопросу о собаках и кошках. Полынин — кошка в химически чистом виде. Кошка, которая гуляет сама по себе. Что еще? Да, не женат. И, сколько мне известно, никогда не был. Старый холостяк, в наше время уникум.
— Мне этот уникум не понравился.
— И зря. Интереснейшая личность.
— Возможно, во мне говорит зависть. Может быть, если бы...
— Понимаю. Но не спешите зачислять себя в неудачники. Самая плохая позиция.
— Не буду спешить. Видите, какой я послушный.
— Тогда разорвите заявление и бросьте в корзину.
Нешатов, колеблясь, послушался.
— Так-то лучше, — одобрил Ган. — Ну как, стала душа бессмертнее?
— Самую чуточку.
— Приходите каждый раз, когда усомнитесь в ее бессмертии.
— Хорошо. Поскольку я остаюсь, скажите, чем мне заняться?
— Возьмите у Лоры отчеты за последние годы, почитайте, разберитесь. Присмотритесь к тематике отдела. Мы вас торопить не будем.
Нешатов вышел. Ган вынул платок, отер лоб и руки. Он устал. Разговор с Нешатовым был тяжел даже физически. Надо ли было его уговаривать? Может быть, ушел бы и дело с концом?
Ган отворил форточку с косым крестом и подставил лоб под свежую струю воздуха.
Зазвонил телефон.
«Так и живем», — сказал себе, подходя, Ган.
— На такую зарплату хрен у вас кто пойдет, — сказал Картузов. — Лучше ящики пойду грузить, капустой торговать, помидорами. Утечка, усушка, какой-никакой, а приварок. И от людей уважение. А кой мне почет техником? Ни тебе инженер, ни тебе золотарь. Нынче честь — возле еды-питья да мануфактуры. А вашу эн-тэ-эр я в гробу видел. На такую зарплату...
«Хоть не ругается, и то спасибо», — подумала Магда.
— Николай Федотович, мне совсем немного от вас надо. Только эту гайку отвернуть. Сама не могу, руки слабые.