Парень схватил какую-то деревянную штуку (что это для них? стул, стол, идол?) и с размаху кинул о землю. Штука должна была разлететься в щепки, но почему-то осталась целехонькой. Проклятье.
− Сама знаешь, зачем! – зло выкрикнул он. – Потому что в нем живут большеглазые! Негуины! И если они сами не хотят убраться с наших земель, мы поможем!
Стул-стол-идол пинком отлетел к стене. Вейл принялся остервенело топтать его своими большими, обитыми сталью сапогами, и вещь, наконец, поддалась. Дерево рассыпалось под ударами мелкой золотой пылью. Все у них не так. Везде эта клятая бледная магия.
Девочка подошла чуть ближе. Она казалась очень серьезной, словно готовилась ответить важный урок. Парню вдруг захотелось кинуть в нее что-то, хлопнуть перед ее лицом, даже ударить – только бы она вскрикнула, заплакала, убежала, как любой нормальный ребенок. Но не смог. Он просто стоял и тупо смотрел на измазанные золотом сапоги.
«Сейчас она скажет. Я чувствую. Произнесет всего одно слово…»
И она действительно спросила:
− Правда?
Вот так. Вейл сложился пополам. Эта маленькая дрянь словно засунула ручку в его внутренности и дернула за веревку ширмы, обнажив тайник. Правда? Все так хотят, все так делают. Правда? Они должны уйти, они опасны, они пожирают наших детей. Правда? Их страшно убивать, но им можно мстить, они заслужили. Правда? Нет. Неправда, неправда. И он знал это в глубине души, и скомкал это знание до горошины, и не хотел идти сюда с дубиной и факелом, и все-таки пришел. Бессильная злоба начала хлестать через горло, и парень, скорчившись на земле, стал изрыгать «Ненавижу! ненавижу! ненавижу!», как будто его рвало.
А потом всю ненависть вытолкнули слезы, и Вейл прижался к стене дома, похрипывая и сглатывая горечь. Он не сразу заметил, что девочка сидит рядом и гладит его по голове, а в ее темных негуинских глазах отражаются пожарища с дальних склонов.
ОТБОРНЫЙ КУСОК
– Я сразу вот что скажу, – заявил Нод Древотоп, тяжело пробираясь сквозь заросли орешника. – Участок этот для меня особенный, и задешево я его не продам.
– Ваше право, – отозвался Юхан. – Если он придется мне по душе, то я доплачу.
– Может, все-таки возьмете ту часть земли у ручья?
– Нет.
– А у гречишного поля?
– Мне нужен дом на отшибе, подальше от всех.
– Как угодно, хозяин – барин. Лишь бы в карманах у него звенело.
Юхан молча потряс тяжелым кошельком. Древотоп ухмыльнулся и поковылял дальше, подволакивая деревянную ногу. За какой-то десяток лет этот ростовщик скупил почти всю деревню и теперь раскроил ее на куски, словно рыхлый влажный пирог. Опустевшие хижины играли роль сахарных роз, поросшие бурьяном поля издали казались засохшим кремом. Нод норовил скормить свой пирог любому, кто при деньгах – будь то беглый каторжник, черный колдун или предатель короны. Он не задавал лишних вопросов. Правда, Юхана все же спросил: