Он переходит в знаменитый монолог Арбенина: «Послушай… нас одной судьбы оковы связали навсегда…» В голосе слышится любовь, а глаза его тревожны.
Состояние героя определяют здесь для актера слова признания Арбенина Нине: «Но иногда опять какой-то дух враждебный меня уносит в бурю прежних дней». Вот этот «дух враждебный» и не дает ему примирения с действительностью, будоражит ум и сердце.
Вспышка страсти: «О нет… я счастлив, счастлив…» — обрывается трагически. Увидев, что на руке жены нет браслета, Арбенин — Мордвинов переживает потрясение, к которому внутренне был уже подготовлен. Сразу, окончательно и бесповоротно рухнули все иллюзии. В первый момент он как бы вдруг обессилел, но скоро верх берут гнев, взрыв раздражения, а главное — отчаяние, осознание крушения всего. Бурная смена противоречивых чувств, резкие проходы, движения. Порывы любви, обиды, ненависти. Душа его открыта, Арбенин здесь беззащитен, без маски.
«Послушай, Нина!..» — и звучит исповедь, последняя надежда убедить, найти взаимопонимание. Слова едва поспевают за потоком трепетных мыслей и чувств. Сам себя разжигая, Арбенин — Мордвинов переходит в противоположное состояние: «Но если я обманут…» — восклицает он, и теперь уже создает непреодолимую преграду между собой и Ниной. Теперь он обращается не только к ней. Мы понимаем, что страшный гнев Арбенина выходит далеко за стены этих комнат. Он бросает обвинение все той же бездушной и жестокой толпе, которая еще недавно окружала его. Он даже смотрит не на Нину, а куда-то дальше, сквозь нее. «Вы дали мне вкусить почти все муки ада…» — это уже адресовано холодному казенному Петербургу, опустошившему в нем, Арбенине, веру в добро и справедливость.
По чисто прокатным соображениям (из-за чрезмерной длины метража фильма) в последней редакции опущены такие важные для развития образа Арбенина сцены (кстати, великолепно снятые и сыгранные), как чтение Арбениным письма и разговор с Казариным, приход в дом к Звездичу и встреча там с баронессой Штраль. Вследствие этого в фильме оказалась ослабленной линия, связанная с той ролью, которую сыграло в приближении роковой развязки драмы светское общество.
После сцены объяснения с Ниной мы встречаемся с Арбениным — Мордвиновым уже только в сцене карточной игры у N. Актерское исполнение отмечено здесь такой удивительной психологической точностью и глубиной, которая поражает даже у такого художника, каким был Николай Дмитриевич.
Кульминацией сцены актер делает рассказ Арбениным «анекдота». Мягко, как будто спокойно начинает он. Но подчеркнутая внимательность к князю, частые и пристальные взгляды на него выдают внутреннее кипение. Выдают состояние героя и руки — как-то слишком четко перебирают они карты, тасуют их. Мордвинов говорил о руках своего Арбенина, что пальцы у него «думают», «кожа на пальцах такой чувствительности, что они ощущают тиснение карты», «читают» каждую карту, не глядя на нее».