— Как Вы смеете врываться ко мне?! Я обращусь в Посольство!
— Позже непременно обратитесь, — мне не осталось ничего, как показать ему револьвер, — Простите, но я настаиваю на своей просьбе.
— Мне нужно одеться. Дураком я точно не был, и пусть военной стезе я предпочел мирную, прекрасно понимал, что опасно давать ему шанс выкрутиться.
— Нет, идемте. Никогда я не чувствовал в себе такой прилив адреналина. Мы проходили мимо портье, и мне показалось, что сейчас Бенар закричит, и все пропало. Но, видимо, дуло револьвера, приставленное к его боку, умерило горячий французский темперамент. Очень скоро мы, к счастью, без приключений добрались до дома Браунов. И началась самая непредсказуемая фаза моего плана. Бенар молчал, но я ощущал волны ненависти, исходящие от него.
Дверь была не заперта, однако, по пути к спальне Элис, я не встретил ни одной живой души. Это пугало.
— Я не понимаю, что мы здесь делаем.
— Заткнитесь! Гипнотизер снова замолчал. Ко мне же подступала паника. Я позвал Чарльза, он не отозвался. Вот и комната Элис Браун. Сначала в нос ударил тяжелый запах, который я не перепутаю ни с чем. Потом я услышал звук, самый ужасный звук, который мне доводилось слышать.
— Боже, Элис! Элис! Я распахнул дверь и увидел девушку, склонившуюся над лежащим на полу Сеттоном. Он чуть слышно стонал.
— Seigneur, ayez piti? de nous…[1] — выдохнул Бенар, не делая попытки убежать. Я не знаю, что он сказал, но, как и он, я был в шоке. Красавица Элис, бедняжка Элис, еще вчера утром не способная даже передвигаться самостоятельно, смотрела на меня безумным взглядом, и лицо ее было перепачкано в чужой крови.
Господи, что же она натворила! Я хотел подойти к ней, но девушка уже заметила нас, и внезапно с воем отпрыгнула к стене.
— Элис, не бойся меня, — мягко заговорил я с ней, протягивая руку, — Я твой доктор. Я сделал еще один шаг и понял, что она смотри совсем не на меня. Бенар попятился.
— Стойте, Бенар! Не смейте уходить! Элис заплакала, размазывая по щекам слезы и кровь. Все происходящее напоминало дурной сон, бред сумасшедшего, но именно поэтому я вдруг почувствовал себя как рыба в воде. Мне стало легче от того, что моя гипотеза насчет причастности гипнотизера подтвердилась, пусть даже и при таких обстоятельствах.
— Вы псих! — взвизгнул француз, — Вы все тут сумасшедшие! — и вцепился в свой воротник, как утопающий в соломинку. Мой мозг заработал с бешеной скоростью. Вот Элис говорит мне о «волшебном шаре», в котором живет «страшный зверь», он требует крови, ему все время мало. Не более чем бред больного человека? А если нет?