— А этот Антонов, он кто? — спросил Леха. — Из милиции?
— Да, раньше работал там, но потом уволился. Хотя, скажу вам откровенно, ему гораздо больше подошло бы в тюрьме сидеть, чем порядок охранять. Я как-то слышала, что у него немало темных делишек на душе. Кстати, от Митрохина. Потому что тогда, после того как условия Антонова пришлось принять, Сережа впервые за все время нашей жизни напился как свинья, плакал и говорил: «Галочка, я душу дьяволу продал!»
— Ни фига себе! — покачал головой Коровин.
— Конечно, это у него быстро прошло. Он даже как-то поувереннее, понахальнее стал держаться. Само собой, что Антонов постоянно к нам захаживал. И сюда, и на дачу. Ту самую, где телефон 34-56-70. Там площадь в семь раз больше этой, трехкомнатной. 370 миллионов рублей стоила. А построили меньше чем за год. До знакомства с Антоновым только фундамент заложили, и то казалось, что денег уже нет, а тут — раз-раз! — и в два счета… Я вообще-то до этого активно помогала мужу во всех делах, хотя, конечно, многого не понимала. Поэтому у меня было много знакомых среди городских бизнесменов, журналистов и особенно — среди их жен. Сами знаете: о чем мужики помалкивают, о том бабы шушукаются. Ну, через них мне и удалось выяснить, что «Гладиатор» — контора не просто очень сомнительная, а скорее всего мафиозная. Я, когда об этом узнала, стала усердно отговаривать Митрохина от этого соглашения. И он уже почти был согласен… Но тут… — Галина аж передернулась, до того ей было неприятно вспоминать этот эпизод своей жизни. — Мне подстроили большую пакость.
— Это какую же? — спросил Леха.
— Мне неожиданно позвонила школьная подруга, которую я уже много лет не видела — она в Москве живет, — и пригласила на некий девичник. Мол, съедемся без мужиков, потреплемся, вспомним молодость, всем кости перемоем… Сережа ничего против не имел. Я поехала. И вначале там точно не было никаких мужчин, только мои одноклассницы. Конечно, мы там немножко выпили, но я лично — всего лишь один стакан легкого вина. Светка, у которой мы гуляли, клянется и божится, что не знает, от чего я полностью потеряла всякий самоконтроль и память. Утром проснулась с больной головой, будто ведро выпила. Митрохин в это время ездил на какие-то переговоры, я уж позабыла куда. Приехал домой только через пару дней. Но сразу после этого на рабочем столе Митрохина появились видеокассета и большой пакет с четкими фотографиями, на которых я… в общем, была в таком виде, что хоть сразу вешайся.
Леха попробовал себе представить, что же там было снято, но воображение у него было слабое.