Вкратце получилось вот что.
Весной 1942 года в глубокий тыл советских войск была заброшена диверсионно-разведывательная группа, в которую входили пять кадровых немецких офицеров, три бывших белогвардейца и четверо бывших военнопленных, завербованных немецкими спецслужбами с целью совершить нападение на лагерь, где содержались политические заключенные, перебить охрану и сформировать из них нечто вроде партизанского отряда, а при успехе действий придать этой акции характер антибольшевистского восстания. Группа из двенадцати человек должна была подготовить базу, на которую парашютами было переброшено больше сотни стволов оружия и много боеприпасов. Был сооружен хорошо замаскированный подземный склад в склоне заросшего оврага. Но операция сорвалась, потому что один из диверсантов по фамилии Воронов то ли по собственной инициативе, то ли по заданию НКВД отравил почти всех коллег. Большинство умерли сразу, остались в живых только заместитель командира группы Анатолий Коровин — он подписал рапорт уже не как поручик Алексеевского полка, а как гауптштурмфюрер СС, — который получил тяжелое отравление и в результате оказался парализованным, да Григорий Хлыстов, который не обедал со всеми, а охранял бункер снаружи. Отравитель хотел его зарезать, но не смог, все получилось наоборот. Гауптштурмфюрер Коровин завершал свой рапорт тем, что отправляет через линию фронта солдата Хлыстова с этим донесением и личным письмом к сыну Александру Коровину, работающему в министерстве Восточных территорий Германской империи. Текст донесения и письма Хлыстов, по приказу Коровина, должен был выучить наизусть, а исходные тексты — сжечь.
— Вот такие они были, гады эти, — заключил перевод Кусков. — А теперь послушай, Алеша, еще одну суровую правду жизни. Коровин этот, Анатолий Тимофеевич, — тебе родня. Прадед двоюродный, выходит. Тимофей Коровин, ваш прапрадед, был в нашем городе наипервейший богатей. Купец первой гильдии. Миллионер. В 1918 году его после мятежа шлепнули как контру и всю собственность конфисковали. У него два сына было, Алексей и Анатолий. Алексей инженером стал, но, еще студентом будучи, вступил в РСДРП и в революцию был за большевиков. А Анатолий в империалистическую был на фронте, дослужился до прапорщика и у белых оказался, как выясняется. Это я точно знаю, потому что после войны несколько лет в областном Управлении МТБ работал. Меня оттуда при Хруще поганом выгнали. В тридцать пять лет и без пенсии… Потому что не поддакивал!
Дед твой, Алексей Тимофеевич, в тридцатом году был назначен на МТС и работал будь здоров как. Сжег себя, можно сказать, сердце не выдержало. А вот на отца твоего, Ивана Алексеевича, какой-то гаденыш написал уже после того, как он с фронта вернулся. Но дело ко мне попало, я во всем честь по чести разобрался. Отпустили. А в пятьдесят шестом, когда ты родился, меня и турнули.