Дорант. В самом деле?
Лизидас. В самом деле. А что? По-моему, это верх совершенства.
Дорант. Гм, гм, какой же вы хитрец, господин Лизидас! Вы говорите не то, что думаете.
Лизидас. Прошу прощения.
Дорант. Боже мой, мне ли вас не знать! Не притворяйтесь.
Лизидас. А разве я притворяюсь?
Дорант. Я вижу, что вы хорошо отзываетесь об этой пьесе только из беспристрастия, а в глубине души вы, как и большинство, считаете, что это плохая пьеса.
Лизидас. Ха-ха-ха!
Дорант. Согласитесь, что это скверная комедия.
Лизидас. Знатоки ее в самом деле не одобряют.
Маркиз. А, шевалье, попался! Вот тебе за твои насмешки!.. Ха-ха-ха-ха-ха!
Дорант. А ну, любезный маркиз, еще, еще!
Маркиз. Теперь ты видишь, что и знатоки на нашей стороне.
Дорант. Совершенно верно, суждение господина Лизидаса довольно основательно. Но пусть только господин Лизидас не рассчитывает, что я так легко сдамся! Если уж я имел смелость оспаривать мнение госпожи Климены, то, надеюсь, он не станет возражать, если я выступлю и против его мнения.
Элиза. Что же это такое? Против вас - госпожа Климена, господин маркиз и господин Лизидас, а вы стоите на своем? Фи! Это просто неучтиво!
Климена. Не понимаю, как это люди рассудительные могут так упорно защищать подобную бессмыслицу.
Маркиз. Клянусь богом, сударыня, в этой пьесе все скверно, от первого до последнего слова.
Дорант. Суждение скороспелое, маркиз. Рубить сплеча - самое легкое дело. Приговоры твои настолько безапелляционны, что тут даже не знаешь, что и возразить.
Маркиз. Черт возьми! Но ведь даже актеры других театров, которые видели эту пьесу, говорят, что это дрянь неимоверная.
Дорант. Тогда я умолкаю. Ты прав, маркиз! Уж если актеры других театров отзываются о ней дурно, так им нельзя не верить. Это люди просвещенные и притом совершенно беспристрастные. Спорить больше не о чем, сдаюсь!
Климена. Сдаетесь вы или не сдаетесь, все равно вам не удастся меня убедить, что можно терпеть все нескромности этой пьесы и грубую сатиру на женщин.
Урания. А я бы не стала обижаться и принимать что-либо на свой счет. Такого рода сатира бьет по нравам, а если и задевает личность, то лишь отраженно. Не будем применять к себе то, что присуще всем, и извлечем по возможности больше пользы из урока, не подавая виду, что речь идет о нас! Те смешные сценки, которые показывают в театрах, может смотреть кто угодно без малейшей досады. Это зеркало общества, в котором лучше всего себя не узнавать. Возмущаться обличением порока не значит ли публично признать этот порок в себе?
Климена. Я сужу обо всем этом со стороны. Надеюсь, мой образ жизни таков, что мне бояться нечего: вряд ли кто-нибудь станет искать сходство между мной и женщинами дурного поведения, которых изображают на сцене.