– Здравия семейству вашему! Чтоб каша в печке не переводилась, чтоб хлеб пёкся, детки рождались, а работа чтобы спорилась, – пропел вдруг нежный голос – точно смычком по струнам гудка…
Никогда Смилина прежде таких голосов не слыхивала. Даже топор выронила. На двор зашла богато наряженная госпожа: плащ её был шит золотом, по краю подола блестели бисерные узоры, на пальцах сверкали перстни самоцветные. Шапка с бобровым околышем тоже каменьями переливалась, а огромные, чуть раскосые очи – как два смоляных камушка гладко обточенных, с тёплой искоркой. По произношению – не местная, но на неродном для себя языке обученная говорить бегло и правильно. Было в её тонко выточенном, скуластом лице что-то кангельское, кочевое. Степными травами от неё пахло, в размашистых движениях пел песню свободы ветер-суховей. Ярко-вишнёвый ротик – точно запечатанный сосуд со сладким зельем. Кто его поцелует – тому и хмель в голову ударит.
Госпожу сопровождала свита нарядных женщин. Все они шуршали подолами и поглядывали на Смилину со смесью восхищения и любопытства.
– Здрава будь и ты, государыня, – с поклоном ответил Одинец, а сыновья последовали его примеру. – Зачем пожаловала?
Все почтительно согнулись, одна только Смилина застыла столбом, потрясённая жгучей и пронзительной, хлёсткой, как кангельская плеть-семихвостка, красотой этой женщины – увы, несвободной. В девичестве она была княжной Сейрам, а ныне – супругой князя Полуты. Приветливость в ней сплеталась с величавой властностью, она привыкла повелевать; их со Смилиной взгляды скрестились, точно мечи. Женщина-кошка слишком поздно сообразила, что её прямая спина – вызов и непочтительность, но княгиня не разгневалась. Взгляд её непроницаемо-чёрных очей скользил по Смилине, точно ласкающая ладонь. От этого женщину-кошку вдруг пробрал жар, точно в парилке.
– У вас есть дочка-невеста? – переведя взгляд на Одинца, спросила Сейрам. – Я провожу среди девиц состязание по рукоделию. Каждая должна вышить рубашку. Лучшая мастерица получит в приданое сундук золота.
Одинец зашептал что-то одному из мальчишек. Тот шустро убежал, а вскоре вернулся, таща за руку оробевшую Любоню.
– Здравствуй, милая, – ласково поприветствовала её княгиня. – Не бойся, подойди поближе.
Девушка, потупив взор, спотыкающимся шагом приблизилась и неловко поклонилась.
– Я покровительствую рукодельницам, дитя моё. Вот тебе рубашка, – сказала Сейрам. – У тебя есть две седмицы, чтобы расшить её самым красивым узором, какой ты только способна создать. Твои незамужние сверстницы тоже получили такое задание. Коли твоя работа понравится нам больше всех, в награду ты получишь сундук золота в качестве приданого на твою будущую свадьбу, а также сможешь отобедать в княжеских покоях.