К седлу была приторочена свёрнутая кольцом верёвка (а также княжна брала с собой на прогулки и охоту огниво, топорик, пару ножей и прочие необходимые в походе вещи). Кое-как Свободе удалось дотянуться до неё, привязать один конец к уздечке коня, а другой – к ближайшей сосне. Длины верёвки едва хватило. Несколько раз она вырывалась из окоченевших пальцев, дёргаемая бьющимся конём, и княжне стоило большого труда её затянуть на сосновом стволе.
– Держись, Леший! Держись, мой дружок! – крикнула она коню. – Я скоро! Только помощь приведу, и мы тебя вытащим!
Она бежала на разрыв сердца, утопая в снегу, падая, но снова поднимаясь. В груди горело только одно: «Скорее, скорее… Спасти Лешего».
– Матушка земля… Дай мне сил, – хрипела Свобода, а деревья качались, звенели колоколами и гудели скорбным басом.
«Много снега – к урожаю», – гласила примета. Но сейчас эта белая перина была препятствием. Временами Свобода просто плыла по ней, разгребая руками искристый зимний пух. Пересохшее горло саднило, и она ела снег пригоршнями.
Около дворца её подобрали и понесли внутрь, но она билась и кричала:
– Леший… Там Леший провалился! Он утонет… Спасите его… На помощь…
То ли слуги не поняли сразу, то ли жизнь и здоровье княжны казались им сейчас важнее – как бы то ни было, много драгоценного времени ушло впустую. Пока Свободу переодевали в сухое, укладывали в постель и насильно поили горячим молоком, Леший замерзал в полынье, борясь за свою жизнь.
К коню всё же выслали спасательный отряд. Свобода рвалась с ним, но её не пускали. Переполненные криком лёгкие застряли на вдохе, голова налилась жаром, как пузырь, и свет померк в глазах княжны.
Она пришла в себя в жарко натопленной опочивальне, укутанная одеялами и обложенная подушками, влажными от пота. Рядом сидела матушка, усталая и грустная. Только сейчас Свобода вдруг увидела в её чёрных косах первые серебряные ниточки.
– Леший… – Первое слово, сорвавшееся с губ девочки, застряло в её горле, и она зашлась в мучительном, царапающем кашле.
– Его вытащили, милая. – Матушкины руки поднесли к её рту чашку с целебным отваром. – Но он очень сильно промёрз. Не знаю, выживет ли.
Успели. Спасли. Свобода упала на подушки, слушая отзвуки облегчения в болезненно-слабом теле.
Конь и его юная хозяйка одновременно боролись с болезнью. Свобода металась в жару на пуховых перинах, а Леший лежал в своём стойле, дыша с хрипами и присвистом. Когда на двор опустилась большая чёрная птица, Свобода очнулась, как от удара по плечу. Чёрные сапоги скрипели по свежевыпавшему снегу, а она сползла с постели и добралась до оконца. Вороньи пёрышки княжеского плаща колыхались от ветерка, седая прядь серебрилась инеем, а руки встревоженной матушки оттащили княжну от окна.