Она была жадной до знаний и стремилась перенять у опытного мастера его сноровку. Тот ничего не скрывал, всё показывал. Когда у Смилины что-то не получалось, беззлобно ворчал:
– У, рукожопая! Вон какая дылда выросла, а всё кулёма кулёмой!
На похвалу Одинец был сдержан. Смилина чаще читала тень одобрения в его цепких глазах, глубоко запрятанных под кустиками седеющих бровей, чем слышала хвалебные слова. Наковальня была для неё низковата, и женщина-кошка устроила её на чурбаке, отпиленном от толстого бревна.
Приходилось помогать по хозяйству, дабы не есть хлеб даром. Супруга хозяина не нарадовалась на неутомимую труженицу, которую она заполучила в лице Смилины. А та ничем не гнушалась: и дров наколоть, и воды натаскать, и капусту порубить да в бочки для квашения умять… Мяли ручищи Смилины эту капусту так, что только сок брызгал.
– Ну и хваталки у тебя, – дивилась хозяйка, суховатая телом и юркая, как ящерка. – Чисто клещи кузнечные…
– Так, знамо дело, без рук-то работу не изладишь, – учтиво отвечала женщина-кошка.
Мальчишки её обожали, висли на ней при всяком удобном случае. Смилина подбрасывала их вверх и ловила, катала их на закорках, а порой, перекинувшись в кошку, позволяла проехаться на себе верхом. А когда не могла угомониться какая-нибудь из младшеньких, Смилина убаюкивала её мурлыканьем.
И в пахоту, и в сев выходила она вместе со всеми в поле. Глядя, как она шагает за плугом (из-за её роста пришлось удлинить рукоятки), кузнец усмехался в бороду:
– На тебе самой пахать надо!
На любое дело Смилина была горазда, только мелкие сорняки в огороде у неё плоховато получалось полоть: крупные пальцы не могли ухватить травинку и выдёргивали вместо неё добрые овощи.
– Да ну тебя с твоими клешнями, – досадовала хозяйка. – Весь огород мне погубишь. Иди вон лучше яму под перегной выкопай. Будем в неё ботву да траву кидать, перепреет – удобрение будет.
Смилина покорно пошла копать, а хозяйская дочка Любоня посмеивалась, блестя мелкими зубками. Пальчики у неё были не в пример тоньше и ловчее, умела она ими вышивать диковинные узоры, прясть и ткать.
Яма была выкопана, рядом чернела гора жирной, свежо пахнущей земли. Смилина оперлась на лопату и утёрла пот со лба, подставляя взмокшее под рубашкой тело ветерку.
– Быстро ты, – раздался рядом голосок Любони. – Какие у тебя руки громадные!
Девушка, отвлекшись от прополки, с детским изумлением щупала мозолистые, узловатые пальцы Смилины. Её собственные ручки казались рядом с ними просто младенческими. Одна такая «клешня» могла бы запросто сомкнуться на шейке хозяйской дочки, но о подобных злодействах добродушная женщина-кошка даже не помышляла. Она отдыхала, терпеливо позволяя Любоне себя разглядывать и трогать. Чем-то она напоминала сейчас большого покладистого пса, который без единого рыка выносит баловство шаловливых детишек.