* * *
В половине одиннадцатого утра порядком уставший Аналитик затребовал служебный «мерседес» и распорядился отвезти себя домой.
Жил он недалеко — в огромной пятикомнатной квартире в самом центре, обставленной дорогой старинной мебелью, многочисленными горками красного дерева с антикварными фарфором и хрусталем (с домработницы три пота стекало, пока она все это перетирала, пыль смахивала), не один, с женой — четвертой по счету.
Вообще — то раньше в ведомстве, в которое прежде входила его служба, разводы крайне не приветствовались — разведенцев не выпускали за границу.
Все правильно — система заложников, а вдруг там останешься?
Теперь — проще, либеральней, спокойней, хоть двадцать раз разводись, теперь все можно…
Жена (они жили вместе всего несколько месяцев) — бывшая балерина кордебалета Мариинки, была моложе мужа почти на двадцать один год — на прошлой неделе ей исполнилось двадцать три.
Последняя женитьба поставила перед Аналитиком проблему, которую ни один анализ, ни одно логическое умозаключение не могло бы разрешить.
Более того — никогда, ни при каких обстоятельствах глава сверхсекретной спецслужбы не выдал бы свой самый страшный секрет; на это были причины, более чем веские…
Аналитик всегда считал себя Мужчиной, Настоящим Мужчиной, с Большой Буквы.
Никогда прежде у него не возникало таких проблем, ни — ког — да.
А тут.
Вот уже четвертый день подряд он боялся наступления вечера. Он, который никогда и ничего не боялся!
Вечер значит семейная идиллия, ритуальный просмотр телевизора (ресторанов, казино и клубов Аналитик терпеть не мог, его с духу воротило от сытых масляных рож «новых русских», кроме того, сказывалась старая профессиональная привычка «не светиться»), а потом — расстеленная кровать, соблазняюще отогнутый край одеяла…
Спать, спать, спать…
Так вот, три дня назад у него впервые в жизни не получилось.
Не всгал — с.
Вот как.
Пришлось нарочито — устало повернуться на другой бок, отвернуться и захрапеть — утомился, родная, не взыщи. Как — нибудь потом.
Обиделась, наверное… А — а–а, все пустое.
Не то, чтобы она не была, как теперь принято выражаться, «сексопильной», не то, чтобы не имела опыта жизни с мужчинами (сама рассказывала в пароксизме искренности!), не то, чтобы не возбуждала его.
Сексопильна.
Опытна. Еще бы — балерина…
М — м–м… Хорошо это или плохо, что опытна? Наверное, хорошо.
Хотя бы потому, что умело возбуждает.
Но не встает, не хочет, мерзавец, подниматься — что поделаешь?
Явившись домой, Аналитик прошел на огромную кухню, размерами своими напоминавшую средний конференц — зал, наскоро разогрел в микроволновке что — то холодное, бифштекс, кажется, уселся спиной к двери и принялся вяло пережевывать неприятные мясные волокна, так навязчиво застревавшие между зубов.