* * *
Выйдя из кабинета Главного, Обозреватель прошел к себе, отключил телефон и задумался.
Итак, в одном Главный прав: «козлами отпущения» надо сделать рекламные агентства. Просто, как 2x2=4: хотел выбросить рекламу — получи, фашист, гранату, распишись за пулемет.
Да, то что надо.
Убедительно.
Поверят.
Листьева сейчас на Ваганьковском хоронят, а эти обезьяны, носороги, слоны, шавки и шакалы рекламные, отстояв положенные минуты у гроба погибшего героя, танцуют у горы Килимонджаро в ночь большого полнолунья… «Почему танцуют?» — удивляются идиоты; «Почему удивляются? — удивляются шакалы — сейчас все танцуют… Ночь большого полнолунья, и вообще: завалим вас щас сэлдомами и инкомбанками…»
Убедительно?
Еще бы!
Все гениальное просто…
Поверят и примут — кому нравится предложение купить корм для собак, если самим жрать нечего?
Но — отвеченные рассуждения побоку. потому что — теперь непременно надо встретиться с людьми, «близко знавшими покойного»…
* * *
Чем значительней человек умирает, тем больше потом находится людей, которые «ходили с ним в одну школу» «одалживали у него деньги», «учились на одном курсе», «вместе выпивали»…
Особенно — последнее.
Сколько теперь по Москве и окрестностям разговоров: «а вот мои подруга, когда на журфак не поступила, вместе, в одном потоке с ним на подготовительный шла…»; «а вот мой друг один раз в «Поле чудес» участвовал, ничего, правда, не выиграл, но ему, Листьеву, то есть, кроссворд очень понравился. Он, Листьев то есть, еще тогда пошутил, что… — Да ты что!.. — Нет, нет, честное слово, у друга даже кассета есть…»; «а вот моя соседка снизу — парикмахерша, так его вторая жена у нее несколько раз стриглась и завивку делала… — ой, а какая она из себя?..»
А было, не было — кто теперь проверит?
Ведь в таких разговорах главное — не покойник, главное — сопричастность к нему, потому что о нем теперь все говорят…
Да и кто будет проверять?
У мертвых есть одно классное качество — умеют молчать. Как рыбы. Мертвые.
Сейчас Обозреватель как раз и ехал к одному из таких, известному в Москве и ближнем зарубежье Актеру. Правда, в отличие от «близко знавших покойного» этот действительно знал Листьева.
* * *
О визите было оговорено загодя, по телефону, но Актер, увидев в дверях Обозревателя, весьма показательно удивился:
— А разве мы…
— Да, я ведь вчера звонил вам…
Виноватая улыбка:
— Извините — я от вчерашних похорон никак отойти не могу. Знаете ли, так тягостно, когда видел его живым, а потом — в гробу… И глаза закрыты. И комья земли на крышку с таким стуком… Проходите…
Конечно, отказать неудобно: Обозреватель — достаточно известная в Москве фигура, откажешь — обидеться, испортишь отношения с изданием. Журналистов боятся. Кроме того — и повод такой, что не откажешь: заказное обозрение «на смерть героя»…