Я отогнала машину и вернулась в дом. Послушала радио. О похищении ребенка в новостях не говорили. Все сюжеты были о ночной буре. Она прошла по югу Англии полосой и вызвала немало разрушений. Погибло много старых деревьев. Группа экспертов обсуждала последствия для сельского хозяйства.
Отдохнуть не вышло. Раньше мне почти не доводилось иметь дело с маленькими детьми. Ни племянников, ни племянниц у меня не было. Я понятия не имела, что с ребенком столько хлопот. Стоило мне присесть, Билли принимался всюду ползать и все сшибать. То и дело плакал. Детский плач очень трудно не замечать; где-то я читала, что мы запрограммированы реагировать на плач ребенка. Я дала Билли печенье, но он не стал есть. От его непрестанного рева мне стало плохо. И тогда я просто взяла мальчика, отнесла его в верхнюю спальню и заперла там. Потом спустилась, заварила себе зеленого чаю и села посидеть в заднем дворике. После вчерашнего у меня все болело, правая нога была в синяках. Хотелось отдыха и покоя.
Билли, видимо, докричался до полного изнеможения. Он издал последние рыдания, икнул и уснул.
Вечер был безветренный. Поле, тянувшееся вдоль дороги, усыпали желтые цветы. По краю поля росли большие деревья, и сквозь них виднелось заходящее солнце.
Я поджарила филе камбалы и приготовила салат из помидоров. Потом усадила Билли в коляску и покормила. Рыбу он съел без капризов. А с помидорами ему больше понравилось играть – подбирать пальчиками зернышки. Я отнесла его наверх, уложила, дала ложку «калпола» и бутылочку с молоком. Обложила его подушками, чтобы он не скатился на пол. Потом набрала полную ванну воды, легла в нее и вытянула руки и ноги.
Октябрь
Ночью я опять слушала, как падает и разбивается об асфальт черепица. Порой мучили кошмары, но даже они были лучше пробуждения – когда я приходила в себя и вспоминала, что Билли пропал, я испытывала физическую боль – словно кто-то грубой рукой сжимал мое сердце. Маркуса в постели не было. Я встала, прошла в кухню. За окнами сияло светло-светло-голубое небо и стояла мертвая тишь.
Вошел Маркус, сказал:
– Приготовлю тебе завтрак.
Зазвонил телефон. Филип. Голос у него был растерянный, и никогда он не говорил со мной так ласково.
– Кэти, о работе не беспокойся, когда выйдешь, тогда выйдешь. Мы тут все за тебя переживаем.
Маркус поставил передо мной кофе и яичницу и сел напротив.
– Поешь.
Позвонил Ник, и я первая бросилась к телефону. Ник хорошо меня понимает – может, потому, что у него такое доброе открытое лицо, или потому, что у него тоже есть дети, – он вчера упомянул.