Я с неодобрением посмотрела на него. Эдди был не пьян, от него даже не пахло. Он щурил глаза и улыбался.
– Рад тебя видеть.
– Чашку кофе – и все. Я совершенно измотана, и по ночам я теперь сплю.
Он вошел вслед за мной на кухню и сел за стол. Я в замешательстве взялась варить кофе; господи, меня по-прежнему влечет к Эдди. Его темные кудри были, как всегда, растрепаны. Он явился прямо в рабочей одежде, лицо загорелое, в морщинках от солнца.
– Ну как ты? – спросил он.
– Совсем без сил. Никогда в жизни так не уставала. Тяжело и работать, и ребенком заниматься.
– Да ладно, крепись. У моей мамы нас пятеро было.
– Она, конечно, супер. Только вряд ли она еще и редактировала журнал! – резко заметила я.
– Верно.
Эдди обезоруживающе улыбнулся, и мое раздражение как рукой сняло. Он просто меня дразнил, как и раньше.
– Значит, семейная жизнь оказалась не сахар?
Я поставила перед ним чашку кофе.
– Так, хватит подкалывать. Расскажи лучше про себя. Как дела?
Его улыбка погасла. Он подался вперед.
– Скучаю по тебе.
– Ох, Эдди…
– Я не пью. Уже три месяца. Знаю, ты со мной натерпелась.
– Я не могла выносить этот бардак. Мне было плохо.
– Знаю.
– Ты мне не чужой. И всегда будешь… Но теперь у меня есть Билли.
Эдди поморщился.
– Я чертов дурень. Безнадежный случай.
Его самобичевание всегда меня разоружало. Уже не раз мы разыгрывали подобные сцены; мне следует быть тверже.
– Как на работе?
– Все нормально, скучать не приходится. У меня теперь есть помощник. Обучаю его.
– Здорово. Учитель ты прекрасный, – тепло сказала я.
Эдди – садовник от Бога; любой захудалый палисадник превратит в потрясающей красоты оазис. К сожалению, работа у него не постоянная.
– Ты такой крепкий раньше не варила… Я теперь еще и парковым дизайном занимаюсь.
– Хорошо. Тебе всегда это больше нравилось.
– Мне паршиво… – пробормотал он, склонившись над чашкой.
Я не ответила: сказать было нечего.
– Надеюсь, горячий финский парень тебя не обижает?
Он выжидательно смотрел на меня. Я не выдержала взгляда его зеленых глаз. Говорить с ним о Маркусе не стоило.
– Билли хочешь посмотреть?
Мы пошли в детскую и стали смотреть на моего сына.
– Чудный парень. Не пойми превратно, Кей, но твоего в нем ничего.
– Ты прав. Он вылитый Маркус.
Билли шевельнулся, ресницы у него дрогнули; малыш открыл глаза и протянул ко мне ручки. Я подняла его, теплого, сонного, и он начал хныкать.
– Давай я, – предложил Эдди.
Я отдала ему Билли, и он стал ходить с ним по комнате и тихонько баюкать, пока тот не уснул. Я видела его взгляд и испытывала ту же боль – сложись все иначе, это мог быть наш красавец-сын.