Когда мы добрались, Маркус пошел вперед и отыскал деда; старик отдыхал на скамейке под деревьями. В тот раз у него случилось просветление, и он очень обрадовался внуку – и альбому. Билли Хартман был убежденным коммунистом. При наших следующих встречах он часто повторял: «От каждого – по способности, каждому – по потребности, иначе никак. Сами еще убедитесь».
А вот она, я уверена, ничего этого не знает. Понятия не имеет, какой человек Маркус и что ему нужно. Я вспомнила о том мужчине, которого видела в окне детской с Билли на руках. Положив альбом точно так, как он лежал, я пошла в кабинет Кэти. Проверила все ящики в письменном столе. Чего только там не валялось. Старые дискеты, использованные чековые книжки… а в самом нижнем я обнаружила стопку фотографий. Среди них нашла и то, что искала. Он был лишь на нескольких фото. Стоял в каком-то саду, обнаженный по пояс, загорелый. Ее любовник… Эту фотографию я положила Маркусу на самую середину стола. Там у него ничего лишнего, и он ее сразу увидит.
Июнь
Я была на кухне, думала, что готовить на ужин. Хотелось утешить себя вкусненьким. Тут же на полу играл Билли. Мною владело уныние. От Филипа пока новостей не было. Подготовленные мной материалы он уже разослал членам правления – я узнавала у его секретарши. А мне ничего не сказал. Филип очень злопамятный. Завоевать его уважение нелегко, а вот потерять – запросто.
Во входной двери звякнул ключ. Вошел Маркус, поцеловал меня и Билли.
– Я бы куда-нибудь сходил. Давай прогуляемся втроем.
Маркус нечасто предлагал такое, и я сразу согласилась. Хорошо, что мы выбрались на улицу. Вечер выдался теплый и ясный, мы пошли в Риджентс-парк. Лишь несколько пар бродили по дорожкам, наслаждаясь тишиной и покоем. А я была в смятении. Толкая перед собой коляску, я стала жаловаться Маркусу на свои беды.
– У меня неприятности на работе… не знаю, потяну ли я редакторскую лямку.
Было не слишком приятно сообщать мужу о сомнениях в собственном профессионализме, но хотелось поделиться.
– Ты ведь только начинаешь, – успокаивающе сказал он.
Глаза наполнились слезами.
– Я все путаю, теряю бумаги, забываю. И чем больше в себе сомневаюсь, тем больше делаю ошибок.
– Плохо, конечно, что ты потеряла заметки, зато подала отличную идею. Ведь ей дали ход, верно?
– Да. Филип напомнил, что я на должности временно. По-моему, он в меня уже не верит.
– Вряд ли. Может, ты слишком много на себе тащишь? Пусть твои подчиненные делают больше. Пусть пишут, а ты сиди и строй из себя доброго начальника.
– Я и сама люблю писать.