Верные своей политике лжи и подлога, гитлеровцы, сдавливая одной рукой горло харьковской интеллигенции и подавляя всякое проявление духовной жизни, другой щедро размножали декларации о том, будто они являются поборниками украинской национальной культуры. В помещении знаменитого театра имени Шевченко немцы разрешили наспех собранной труппе под тем же именем давать спектакли. Уже упоминавшийся нами зондерфюрер Бек любил при случае ввернуть словечко, что театр Шевченко является-де любимым детищем «Эрика Пропаганда Штафель» и что в этом — доказательство покровительственного отношения немцев к украинской культуре, которая якобы ставится ими выше русской.
В действительности имя Шевченко, конечно, было забыто в стенах театра. Театр не ставил украинских пьес. На его сцене главным образом шли оперетты и сборные концерты в стиле варьете худшего пошиба. Бек требовал, чтобы на сцене как можно меньше разговаривали и как можно больше пели и плясали, преимущественно в обнаженном виде.
Вчера актеры театра, которым удалось укрыться от насильственной эвакуации, проводившейся отделом пропаганды еще 8 августа, с чувством горечи рассказывали нам, как готовился последний спектакль — оперетта Легара «Голубая мазурка». По распоряжению Бека были убраны все диалоги и вставлены двадцать балетных номеров, не имевших никакого отношения к развитию сюжетной канвы спектакля. «Все равно наши солдаты не понимают вашего языка», — равнодушно сказал он актерам, попытавшимся заметить, что в таком виде спектакль будет просто нелепостью.
Спорить с Беком было небезопасно. Люди, осмелившиеся возражать, немедленно штрафовались — у них на неделю отбирали паек. А так как «штрафные» пайки поступали в личное распоряжение Бека, он каждую неделю педантично штрафовал двух-трех актеров.
На репетициях Бек, приходивший в театр с переводчиком, требовал, чтобы все сцены, независимо от их содержания, разыгрывались в быстром темпе. Какие-либо паузы строжайше запрещались. Зондерфюрер желал, чтобы актеры играли в солдатском темпе, и они маршировали по сцене, как заведенные, а он благодушно покрикивал: «Шнель, шнель!» («Быстрей, быстрей!»)
Часто уже готовые спектакли запрещались отделом пропаганды, так как в последнюю минуту Бек решал, что они скучны и неинтересны для немецких солдат, на которых главным образом и ориентировался театр. Так были сняты с репертуара оперетты «Коломбина» и «Фраскита». Работников театра заставили бегать по городу и заклеивать уже вывешенные афиши табличками, на которых сообщалось, что в театре пойдет «разнообразный концерт».