Главное для танкиста, действующего из засады, — выдержка, точность, умение нанести удар наверняка. И Лазейкин, и Грачев, и другие танкисты, отличившиеся в эти дни, единодушно говорят: лучше подпустить «тигра» поближе, но зато влепить снаряд в его шкуру точно. Ударил — немедленно меняй позицию: только отъедешь — на старом месте разорвется снаряд. Ведь противник тоже не глуп, и он внимательно следит за вспышками. С нового места снова бей!..
Исключительное значение имеет маскировка, и притом умелая маскировка. Грош цена тому танкисту, который, навалив на машину ворох сена или веток, успокаивается и думает, что его машина уже в безопасности! Лазейкин и его друзья маскируют машины так: каждое деревцо, если машина стоит в лесу, вкопано в землю, каждая ветка — свежая, подобрана в тон по цвету окружающих деревьев. Стоит машина на поле, и здесь маскировка делается в тон растительности. Если, скажем, стоит танк среди кустиков полыни, то и на броне его немедленно «вырастает» целая плантация темно-зеленой полыни. Станет танк в рожь — он немедленно закопается так, чтобы только оставался обзор для обстрела, а сверху наденет желтый венок из колосьев.
— В общем тут художником надо быть, — сказал, посмеиваясь, башенный стрелок Плоскачев. — Наши хлопцы — артисты по этому делу.
Много толковали танкисты о том, как важно бдительное наблюдение из засады. Немецкие танкисты часто хитрят, пускаются на разные уловки, лишь бы обмануть нас. Бывают такие, к примеру, случаи: выползает на гребень высотки десяток «тигров» и останавливается, вызывая на себя огонь. Наши танки и артиллерия начинают бить по ним, а в это время один из «тигров» под шумок сползает в лощинку, пользуясь тем, что все внимание приковано к основной группе, и подкрадывается к танкам, находящимся в засаде, чтобы нанести им коварный удар с тыла или фланга.
И решающее значение, конечно, имеет для танкиста то, что он должен артистически владеть искусством стрельбы, чтобы ни один снаряд не прошел мимо цели. Выстрелить наугад или промедлить с установкой прицела — значит подставить под удар собственную голову. Надо уметь метко бить и с места, и с ходу, и днем, и в сумерки. Бывалые танкисты советуют заранее ставить наиболее вероятный прицел 900—1 000 метров, а затем при приближении немецких танков регулировать по высоте; больше дистанция — целься по башне, меньше дистанция — целься под брюхо. Такой способ облегчает молодому, необстрелянному танкисту работу в решающие минуты боя.
Мы долго толковали с Лазейкиным и его товарищами. Речь шла о многих предметах, и порой забывалось, что, в сущности, в любую минуту эта короткая передышка может оборваться, и тогда танки, которые выглядят весьма мирно в своих нарядах из колосьев, снова заговорят убедительным языком войны. Танкисты были настроены очень добродушно, они вспоминали о Москве, интересовались положением дел в Сицилии, снова и снова просили перечесть вслух оперативную сводку Совинформбюро о боях севернее и восточнее Орла. Но в башнях дежурили стрелки, и сами командиры неизменно сидели лицом к противнику независимо от того, чем они были заняты и о чем шел разговор. Когда же мины начинали падать чаще, чем обычно, и где-то вдалеке взвывали моторы машин, на веснушчатое лицо Лазейкина ложилась легкая тень, и он еще пристальнее начинал всматриваться в горизонт.