Я никогда не забуду. Не забыть, не забыть прекрасных очей твоих. Левый глаз – синий, с зеленым блеском, как широкая река в ветреный день бывает, правый – темно-карий, как вода в ручьях, что текут из болота. А волосы твои, а губы… Ах, Очена, Очена, наверное, могли бы мы быть с тобой счастливы здесь, да увы, не вышло – Сварожичам тебе послал, отдал. Прости, не будь в обиде. И благодарность мою прими – за брата. Помогла ты тогда, Очена-дева, подействовало гуннское зелье, знаю, и ты к тому руку приложила, заступница. Коль угодно будет богам, так скоро мы с тобой свидимся и уже не расстанемся больше никогда, в лугах небесных под солнышком ласковым гулять будем, венки из ромашек вить, а не любы ромашки, так вон – колокольчики, васильки, купавницы. Очена, Очена… знаю, поможешь. И ты тоже знай – мы обязательно с тобой встретимся… Обязательно, слышишь?
Небо вдруг прочертила шальная комета, чиркнула яркой золотой полосой… или то был метеор?
– Звезда упала, – тихо промолвил Гостой. – На счастье ли?
Борич слизнул с верхней губы слезу:
– Конечно, на счастье. То дева небесная нам свой знак подает – Очена.
– Знаю, – кивнул младший братец. – Та самая, про которую ты рассказывал.
– Та самая, Гостойко. Удивительная, славная, самая-самая красивая…
– Красивей, чем даже наша матушка?
– Гм… ну, почти что такая же. Молись ей, брате, молись!
– Очена… – Гостой потрогал языком потрескавшиеся от ветра губы. – Славная небесная дева. Она только нам помогает, брате?
– Только нам. Ведь она же – наша!
Звезды с небес больше не падали, впрочем, беглецам было вполне достаточно и одной. Знак! Явный знак, знамение. И посылала его – светлая дева Очена, к которой с такой надеждой обращался сейчас Борич. И был уверен – дева поможет ему с братом во всем. Она добрая и славная, а он… Он ей ничего плохого не сделал – просто убил.
Догорал костер, светились в темноте угли. Легкий ветер гнал по ночному небу облака, на миг закрывая звезды. Юные беглецы, братцы-язычники, спали, накрывшись кошмой и тесно прижавшись друг другу. На тонких губах Борича так и застыла улыбка, застыла на всю ночь. Всю ночь ему снилась Очена.