Через некоторое время я посмотрел на часы.
– Пошли, поедим чего-нибудь, – сказал я. – Нам к двум часам надо быть в мертвецкой.
– Да, я голоден. Я утром не поел.
Судя по тому, как выглядел инспектор, он знал толк в еде, и я повел Ларри в рекомендованный им ресторан. Я помнил, что Ларри почти не ест мяса, и заказал омлет и жареного омара, потом попросил карту вин и, опять-таки следуя совету инспектора, выбрал одну из лучших марок. Вино принесли, я налил Ларри полный стакан.
– Пейте, и никаких гвоздей, – сказал я. – Может, оно вам подскажет тему для разговора.
Он послушно осушил стакан.
– Шри Ганеша говорил, что молчание – тоже беседа, – заметил он негромко.
– Это приводит на ум веселое сборище высокообразованных преподавателей Кембриджского университета.
– Боюсь, вам придется одному расплачиваться за эти похороны, – сказал он. – У меня нет денег.
– Не возражаю, – отвечал я и вдруг понял, что кроется за его словами. – Неужели вы в самом деле совершили эту глупость?
Он чуть помедлил с ответом. В глазах его мелькнул знакомый мне насмешливый огонек.
– Неужели расстались со своими деньгами?
– Оставил себе только на что дожить, пока не прибыл мой пароход.
– Какой еще пароход?
– В Санари в соседнем доме со мной живет агент линии грузовых судов, которые курсируют между Ближним Востоком и Нью-Йорком. Ему сообщили по телеграфу из Александрии, что с одного судна, скоро прибывающего в Марсель, пришлось списать двух заболевших матросов, и предложили подыскать двух человек на их место. Мы с ним приятели, и он обещал меня взять. На прощание я подарю ему мой старый «ситроен». Когда я взойду на судно, у меня не будет ничего, кроме той одежды, что на мне, и чемодана с кое-какими вещами.
– Что ж, деньги ваши и дело ваше. Вы свободны в своих поступках.
– Свободен, вот это верно. Никогда еще мне не было так хорошо и спокойно. В Нью-Йорке получу жалованье, будет на что жить, пока найду работу.
– А как ваша книга?
– Книга? Закончена и напечатана. Я составил список тех, кому просил ее послать, на днях получите.
– Спасибо.
Говорить было как будто не о чем, и мы доели завтрак в дружелюбном молчании. Я заказал кофе. Ларри закурил трубку, я – сигару. Я задумчиво смотрел на него. Почувствовав мой взгляд, он глянул на меня и лукаво подмигнул.
– Если вам очень хочется сказать мне, что я круглый идиот, не стесняйтесь, я не обижусь.
– Нет, такого желания у меня нет. Я только подумал, что, может быть, ваша жизнь сложилась бы более гармонично, если бы вы женились и обзавелись семьей, как все люди.
Он улыбнулся. Я, наверно, уже раз двадцать упоминал, какая чудесная у него была улыбка – милая, доверчивая, уютная, отражавшая всю его подкупающую прямоту и правдивость; и все же я должен упомянуть о ней еще раз, потому что сейчас в ней было вдобавок что-то ласковое и грустное.